Эпилог (СИ)

    Слабые, как же. Правда, бессознание мачехи оказалось достаточно глубоким, чтобы в срочном порядке вызвать бригаду медиков правительственного госпиталя. Первоначальное подозрение в попытке покушения не подтвердилось, зато у любителей почесать языками нашелся повод. В светских кругах обморок супруги министра экономики обсуждали несколько дней. И опять отец извлек пользу из скандальной истории, преподнеся объяснение, окрашенное в патриотические цвета. Мол, мачеха как преданная жена поддерживает мужа во всех начинаниях. Переживая за судьбинушку отчизны, на которую навалились катаклизмы, она перенервничала, и беспокойство вызвало обострение астмы. Ах-ах, и все тут же прослезились. 

    Мачеха укатила в Моццо, а я вздохнула с облегчением. Вроде бы нечасто сталкивалась с женой папеньки, а все равно с её отъездом и солнце ярче засветило. Участие мачехи в подготовке к свадьбе давило на меня фальшивостью и вынужденностью. Наверное, бедняжка оценила размах предстоящего торжества, и от зависти у неё разыгрался острый приступ подагры. Я бы тоже впала в депрессию от количества ухнутых денег, но от меня скрывали масштаб празднества. 

    - Гош, ну, сколько? - допытывалась я, пытаясь выудить из Мэла крупицы информации. Мы сидели на качелях, а Зинаида Никодимовна гуляла по дорожкам, прикрываясь зонтиком от солнца. 

    - Зачем тебе? - спросил Мэл с подозрением. 

    - Ну-у... просто так, - повозила я пальчиком по его груди, вырисовывая узоры на рубашке. - Пожалуйста, Гош! 

    - Я не в курсе. Спрашивай у отца. Он у нас счетовод. 

    Таким образом, Мэл отфутболил меня к Мелёшину-старшему. И ведь знал, что не решусь поинтересоваться стоимостью свадебной вакханалии. Какое там спросить! В присутствии Артёма Константиновича на меня нападало онемение всех мышц, включая лицевые. И хотя панический страх давно выветрился, став обычным страхом, разбавленным благоговейным трепетом, в моих глазах Мелёшин-старший был почти богом. Он мог всё. Выделял дэпов* для охраны и сопровождения, держал руку на пульсе прессы и телевидения, посещал светские мероприятия и успевал контролировать закон и порядок в стране. Он ни разу не обратился ко мне напрямик, ни разу не повысил голос и ни разу не выказал недовольство - ни жестом, ни словом. Поистине королевская сдержанность. 

     

    Устав как-то бороться с замудреными задачами по матмоделированию вис-процессов, я разлеглась на полу, вернее, на ковре. Кот с благосклонным видом наблюдал за передышкой с высоты стола. 

    - Эвочка, вставай. Соберись и поднажми. Еще чуть-чуть, - пощекотал Мэл пятку.