Эпизод 2. Антиканон

- Да, я ее даже пытался читать. Только дальше второй страницы не продвинулся, - Анакин снова улыбнулся. Получилось уже лучше. Почти как раньше – всего несколько дней назад. – Не стоит. Если работает, значит работает.

- Сейчас энергозатраты около двадцати процентов и все в норме. Просто проверяйте этот блок почаще, и все будет хорошо.

- Обязательно. Когда уходит ваш шаттл?

- У меня есть еще пара часов. Как раз думаю пойти собрать вещи...

- Спасибо вам. Вы меня все время выручаете.

- Да что вы... видите, в последний момент что-то сломалось. Как назло. Закон подлости в действии.

Рутьес постоял еще немного. Потом вдруг добавил:

- Знаете, вчера мы оба говорили много красивых слов. Не скрою, мне было приятно услышать от вас и ваших офицеров о том, что я сумел что-то сделать за эти два месяца для «Виктории». Но при этом... Знаете, Анакин, я хочу вам кое-что сказать.

Скайуокер поднял на него глаза. Рутьес продолжал.

- Наше видение того, что хорошо для Галактики, может различаться. Но мне действительно понравилось работать с вами. И мне очень жаль, что мы встретились во время войны.

Вот так – правдой в лицо. Обезоружить и обездвижить.

Притворяться и играть вдруг стало невозможно. Анакин только кивнул и пробормотал «мне тоже».

Рутьес откланялся и ушел.

Через пять минут в каюту вошли два офицера.

- Потрясающее хладнокровие, - сказал Карпино. – Вот сволочь!

Скайуокер промолчал. Потом сделал над собой усилие.

- Вишерат, что случится, если заменить исправные контрольный и резервный блоки системы охлаждения на неисправные?

- Зависит от неисправности, сэр.

- А какие есть варианты?

- Сэр, если начисто испортить систему охлаждения, реактор просто вырубится. Если испортить ее не до конца, скажем, чтобы система охлаждения вылетала выше какого-то предела мощности, то вот это уже значительно интересней.

- Например?

- Например, старт «Виктории» требует двадцати процентов. Возможно, маршевые двигатели это выдержат, и неисправность даже не будет замечена. А вот прыжок в гиперпространство требует девяносто процентов мощности на старте.

- И что будет?

- Опять же, зависит от неисправности.

- А какой вариант самый «интересный»?

По смуглому лицу Вишерата поползла нехорошая улыбка.

- Реактор взорвется.

Он все-таки пришел в ангар.

Сначала думал отослать к инженерам адъютанта. Потом решил, что должен сделать это сам. Посмотреть на реакцию. Просто выражение лиц. Больше ничего.

Вахтенный на входе вскинул руку в привычном жесте. Скайуокер ответил кивком и зашагал к шаттлу, диагональю пересекая ангар.

Техники как раз помогали заносить багаж в грузовой отсек. Последним по трапу поднимался Стоукинс. Его-то Анакин и окликнул. Инженер обернулся.

- Капитан, какая приятная неожиданность.

- Взаимно.

- Я сейчас же позову своего шефа. Прошу вас, подождите.

На трапе показался Рутьес. Спустился на палубу.

- Капитан? Я рад, что вы решили лично проводить нас.

- Этот шаттл, - сказал Анакин, - никуда не летит.

По лицу Рутьеса пробежала тень.

- Капитан?

- «Виктория» срочно уходит в гиперпрыжок. И этот шаттл никуда не летит, - повторил Анакин.

Теперь с трапа сбежал Стоукинс.

- О каком гиперпрыжке идет речь, капитан? – спросил он.

Анакин не ответил.

Сложив руки за спиной, он стоял и смотрел в глаза Рутьеса. А Рутьес смотрел в его глаза. Ни дрожи в руках, ни неловкого переминания с ноги на ногу.

Ни единого слова.

Все уже было сказано раньше. Даже более чем все. И правда, и ложь – остались позади. На самом деле, лжи было ничтожно мало. И всего лишь немножко не хватило правды. Чтобы перестать быть врагами. Совсем немножко.

Теперь можно было и помолчать.

- О чем вы говорите, капитан? - не унимался Стоукинс. – Лично я ничего не понимаю! Фир, мы же должны улететь? Что происходит, ситх вас раздери?

Анакин не сводил глаз с Рутьеса.

... Кеноби что-то говорил... мы не успеваем посмотреть в лицо противнику и не думаем, что у него вообще есть лицо?

Взглядом – через линию фронта. Редкая возможность.

- Капитан, у нас была договоренность! Фир, вы что-нибудь понимаете? Капитан, вы нарушаете данное нам слово! Мы будем жаловаться в Совет Безопасности! Канфли, Лефранк, вы слышите? Фир, почему вы ничего не делаете? Вы что, с ума сошли? Канфли!

Никакой игры. Никакой фальши. Никакого злорадства.

Не у каждого бывает достойный противник.

- Капитан, мы будем жаловаться! Как вы смеете отменять вылет? Фир, вы не слышите, что я говорю? Вы что, оглохли?

Скайуокер даже не повернул головы в сторону продолжавшего возмущаться Стоукинса. Только мельком отметил, как тот подскочил к вахтенному на посту рядом с шаттлом. Весьма ловко ударил в подбородок и сдернул бластер с пояса. Не менее ловко бросился с бластером к Скайуокеру.

- Вы немедленно дадите разрешение на наш старт!

Пальцами – за рукав, дулом – к виску.

На Стоукинса Анакин сознательно не отреагировал. Отреагировало тело. Рефлекторно.

Левой рукой перехватить чужую кисть, вывернуть, правой ударить снизу, ломая в локте.