Эпоха и личность. Физики. Очерки и воспоминания

Более удивительными могут показаться слова Бора о философах на Западе. Но дело в том, что господствовавшая там философия была позитивистского толка, и Бор с ней не соглашался. Вспомним и Эйнштейна, писавшего: «Я не вижу никакой “метафизической” опасности в том, чтобы включить в систему в качестве независимого понятия вещь (объект в смысле физики), хотя даже упоминание понятия “объективный мир” “в глазах философской полиции подозрительно” [4]. “Это в природе вещей, что мы не можем говорить об этих вопросах иначе, чем с помощью созданных нами понятий, которые недоступны определению” [5] (формально логическому; они возникают, как обобщение опыта. — Е. Ф.). И дальше: “… В наши дни преобладает субъективистская и позитивистская точка зрения. Сторонники этой точки зрения провозглашают, что рассмотрение природы как объективной реальности — устаревший предрассудок… В любую эпоху господствует какая-нибудь мода, причем бóльшая часть людей даже не замечает господствующего тирана”» [6].

Все это направлено против философов-позитивистов, у которых он так и не смог пробудить понимание.

Таким образом, одну и ту же науку одни философы обвиняли в позитивизме и идеализме, как это было у нас (что грозило ученым реальными и тяжелыми карами), другие — за неприятие позитивизма, как это было на Западе (и, так как кары здесь не угрожали, ученые могли отвечать на это лишь чувством сострадания к философам). Но, разумеется, нельзя делать вид, что философы всегда не понимали и теперь не понимают науку. Это видно из истории философии и из того, что у нас происходит в этой области в последнее время.

ЛИТЕРАТУРА

1. Рожанский И. Д. Встреча с Нильсом Бором // Вопр. истории естествознания и техники. 1987. Вып. 1. С. 120-136.

2. Марков М. А.

Об одном письме Нильса Бора // Там же. 1986. Вып. 3. С. 146-149.

3. Философские вопросы современной физики. — М.: Изд-во АН СССР, 1952. 575 с.

4. Эйнштейн А. Замечания о теории познания Бертрана Рассела / Собр. науч. тр. В 4 т. — М.: Наука, 1967. Т 4. С. 248-252.

5. Эйнштейн А. Физика и реальность // Там же. С. 200-227.

6. Эйнштейн А.

Письма к Морису Соловину // Там же. С. 547-575.

ГЕЙЗЕНБЕРГ

Вернер Карл

(1901–1976)

Трагедия Гейзенберга[102]

Когда в 1961 г. Нильс Бор был в Москве, он трижды посетил ФИ АН, подолгу беседовал с небольшими — шесть-семь человек — группами сотрудников института во главе с И. Е. Таммом. Я был в их числе. Однажды произошел один многозначительный эпизод, о котором я в тот же вечер 17 мая сделал подробную запись в моей тетради. Я уже рассказывал об этом,[103] но напомним здесь нужный отрывок.

Речь зашла о Вернере Гейзенберге, выдающемся ученом с мировым именем, немецком физике, одном из создателей физики XX века, нобелевском лауреате в возрасте тридцати одного года, который остался в гитлеровской Германии и был в числе руководителей немецкого «уранового проекта» (который, как известно, не принес каких-либо результатов). Высказывание о нем Бора, неожиданное и даже сенсационное, выходило за пределы простого интереса к личностям Бора и Гейзенберга. По существу, затрагивалась проблема поведения ученого в условиях безжалостной диктатуры в тоталитарном государстве.

Началось с того, что Бору был задан вопрос: правильно ли Юнг описывает встречу Бора с приехавшим к нему в сентябре 1941 г. Гейзенбергом. Имелось в виду то место в широко известной книге, популярно излагающей историю создания атомной бомбы [1], где говорится, что Гейзенберг приезжал с целью сообщить, что Германия не сумеет создать атомную бомбу, и нужно побудить английских и американских физиков тоже не создавать ее. Гейзенберг не мог говорить прямо, а его острожная речь только напугала Бора, и тот вообще перестал понимать что-либо после первого же упоминания о бомбе. Из разговора ничего не получилось. Эта версия излагается и в других книгах [2-4], а также в книге самого Гейзенберга [5].

Вот что я записал: «Бор даже оживился: “Гейзенберг очень честный человек. Но поразительно, как человек способен забывать свои взгляды, если он их постепенно (gradually) изменял… Гейзенберг приехал осенью 41-го года, когда Гитлер завоевал Францию и быстро продвигался в России. Гейзенберг уговаривал, что победа Гитлера неизбежна, глупо в ней сомневаться. Нацисты не уважают науку и поэтому плохо относятся к ученым. Нужно объединиться и помогать Гитлеру, и тогда, когда он победит, отношение к ученым изменится. Нужно сотрудничать с созданными нацистами институтами”.