Эпоха крестовых походов

Как и во всех средневековых университетах, в Парижском беспрестанно свирепствовали кровавые распри то меж— ду различными нациями, то между учениками и горожанами; за такими столкновениями, при малейшем нарушении судебных привилегий, следовал перерыв лекций и даже массовые выселения. Так рассеялся Парижский университет в 1229 г. Проповеди канцлеров XIII в. в ярких красках изображают грубые нравы той космополитической молодежи, которая наполняла квартал Гарланд. «Словесник, — говорит канцлер Превотэн, — бегает ночью по улицам с оружием, разбивает двери домов и наполняет суды шумом своих скандалов. Каждый день meretriculae жалуются, что он побил их, разорвал в клочья их платье или отрезал им волосы». «Есть студенты, — говорит один проповедник, — которые все время проводят в кабаках, строят воздушные замки и обращают класс в спальню». Эти студенты бездельничали, потому что были богаты; но рядом с ними были и очень бедные, которые, чтобы добыть средства к жизни, принуждены были исполнять всякие унизительные обязанности или даже просить подаяние. Для того чтобы спасти этих несчастных от мук и искушений нищеты, а также чтобы предохранить остальных от соблазнов улицы, многие великодушные люди устраивали общежития и коллежи. Пробовали также бороться с нищетой путем вспо-можений и с беспорядками — путем учреждения интернатов. Древнейшие коллежи Парижского университета: Восемнадцати (1180), Сент-Онорэ, св. Николая Луврского, Bons-enfants, Константинопольский, Тresorier и Сорбоннский, основанный капелланом Людовика IV, Робертом Сорбоннским для бедных богословов. Обители монашеских орденов, где жили все ученики университета, принадлежавшие к черному духовенству, также представляли собой нечто вроде коллежей, так как и коллежи, в которых господствовала настоящая церковная дисциплина, в значительной степени походили на монастыри. Сам университет был духовной, клерикальной корпорацией, несмотря на присутствие в нем известного числа светских лиц; всем его членам было воспрещено жениться; миряне или нет, они могли рассчитывать, как на вознаграждение за свои труды, лишь на церковные бенефиции.

Характер и методы преподавания.

Медицинский и юридический факультеты в XIII в. не увеличивали славы Парижского университета. В 1219 г. Гонорий III своей знаменитой буллой «Super specula» запретил преподавание в Париже римского права с целью усилить изучение богословия. С того времени было разрешено преподавать только каноническое право, и юридический факультет в Париже обратился в факультет «Декрета», или канонического права. Но так как знание римского права было необходимо для правильного толкования канонических законов, касающихся духовного суда, этот обезглавленный факультет влачил жалкое существование. Между выдающимися канонистами Средних веков нет ни одного парижского учителя. Университеты того времени ле задавались целью преподавать все науки; напротив, каждый из них имел свою специальность. Желавший изучать медицину отправлялся в Монпелье, желавший изучать право — в Орлеан или Болонью. Париж был главной богословской и философской школой западного христианства.

В конце XII в. гуманизм, который тщетно защищали Иоанн Салисберийский и его друзья, казалось, окончательно погиб вследствие успехов диалектического метода. Так и было на самом деле. С этих пор перестали заниматься изучением литературного латинского языка, языка Цицерона и Вергилия; довольствовались обиходной, варварской латынью, которую должны были понимать и на которой должны были говорить богословы, и ее преподавали по тем методам, которые теперь безраздельно господствовали в школе. Новые грамматики — Александр Вильдье, Эврар Бэтюнский — заняли место Присциана и Доната. Каков же был их метод? Они все подвергали сомнению и доказывали обратное самым очевидным истинам (sophismata); они всегда исходили из отвлеченных положений, а не из наблюдений над действительностью. В их руках грамматика перестала быть искусством правильной речи и письма; она сделалась чисто умозрительной наукой, имевшей целью не излагать факты, а объяснять их причины основными принципами; это была задорная, вычурная, нелепая метафизика.