Эпоха Сталина: события и люди

Хрущев уверял делегатов съезда, что тогда, когда создалась угроза окружения советских войск, он обратился к Сталину с требованием остановить наступление, но якобы не был выслушан, а поэтому и произошла катастрофа. В действительности Военный совет Юго-Западного фронта, упуская время; всячески противился предложению Генерального штаба прекратить наступление, настаивал на его продолжении. О том, как развивались события, о разговоре Хрущева со Сталиным (а именно на этом разговоре Хрущев основывал свой вымысел) в книге «Воспоминания и размышления» Жуков пишет:

«18 мая обстановка на Юго-Западном фронте резко ухудшилась… Мне довелось присутствовать в этот день в Ставке при одном из последующих разговоров И.В. Сталина с командующим Юго-Западным фронтом. Хорошо помню, что Верховный тогда уже четко выразил С.К. Тимошенко серьезное опасение по поводу успехов противника в районе Краматорска. К вечеру 18 мая состоялся разговор по этому же вопросу с членом Военного совета фронта Н.С. Хрущевым, который высказал такие же соображения, что и командование Юго-Западного фронта: опасность со стороны краматорской группы противника сильно преувеличена и нет оснований прекращать операцию. Ссылаясь на эти доклады Военного совета Юго-Западного фронта о необходимости продолжения наступления, Верховный отклонил соображения Генштаба. Существующая версия о тревожных сигналах, якобы поступавших от Военных советов Южного и Юго-Западного фронтов в Ставку, не соответствует действительности. Я это свидетельствую потому, что лично присутствовал при переговорах Верховного».

И.В. Сталин мучительно переживал сокрушительное поражение под Харьковом, размышлял над его причинами. В два часа ночи 26 июня 1942, после того как А.М. Василевский закончил очередной доклад и собирался уходить, И.В. Сталин произнес:

— Подождите. Я хочу вернуться к харьковской неудаче. Сегодня, когда я запросил штаб Юго-Западного фронта, остановлен ли противник под Купянском и как идет создание рубежа обороны на реке Сокол, мне ничего вразумительного доложить не смогли. Когда люди научатся воевать? Ведь харьковское поражение должно было научить штаб. Когда они будут точно исполнять директивы Ставки? Надо напомнить об этом. Пусть кому положено накажут тех, кто этого заслуживает, а я хочу направить руководству фронта личное письмо. Как вы считаете?

— Думаю, что это было бы полезным, — ответил Василевский.

В письме Военному совету Юго-Западного фронта И.В. Сталин писал, что решено снять с поста начальника штаба фронта Баграмяна, как не способного извлечь урок из катастрофы, разразившейся на Юго-Западном фронте. Эту катастрофу Сталин сравнил с поражением русской армии в начале 1914 в Восточной Пруссии. Речь идет, говорилось далее в письме, также об ошибках прежде всего Тимошенко и Хрущева. «Если бы мы сообщили стране во всей полноте о той катастрофе, с потерей 18–20 дивизий, которую пережил фронт и продолжает еще переживать, то я боюсь, что с Вами поступили бы очень круто…» Всего тогда вышли из окружения около 22 тысяч человек.

Прием Хрущева в перекладывании вины за катастрофу под Харьковом на Сталина не просто поражает своей недобросовестностью, но подобный прием в фальсификации подлинного хода событий в годы Отечественной войны стал присущ всем нынешним клеветникам на советское прошлое в извращении подлинного величия и красоты эпохи Сталина.

«ХОЛОДНАЯ ВОЙНА» — война, развернутая США, Великобританией и другими капиталистическими странами против Советского Союза. Публичным объявлением «холодной войны» стала речь бывшего британского премьер-министра У. Черчилля, произнесенная в университете американского г. Фултон 5 марта 1946, на которую специально прибыл президент США Г. Трумэн.

В ответе корреспонденту «Правды» 14 марта 1946 И.В. Сталин указал, что расценивает речь Черчилля «как опасный акт, рассчитанный на то, чтобы посеять семена раздора между союзными государствами и затруднить их сотрудничество».

И продолжил:

«По сути дела господин Черчилль стоит теперь на позиции поджигателей войны. И господин Черчилль здесь не одинок, — у него имеются друзья не только в Англии, но и в Соединенных Штатах Америки.

Следует отметить, что господин Черчилль и его друзья поразительно напоминают в этом отношении Гитлера и его друзей. Гитлер начал дело развязывания войны с того, что провозгласил расовую теорию, объявив, что только люди, говорящие на немецком языке, представляют полноценную нацию. Господин Черчилль начинает дело развязывания войны тоже с расовой теории, утверждая, что только нации, говорящие на английском языке, являются полноценными нациями, призванными вершить судьбы всего мира. Немецкая расовая теория привела Гитлера и его друзей к тому выводу, что немцы как единственно полноценная нация должны господствовать над другими нациями. Английская расовая теория приводит господина Черчилля и его друзей к тому выводу, что нации, говорящие на английском языке, как единственно полноценные должны господствовать над остальными нациями мира.