Эпоха викингов в Северной Европе

Отдано золотовыкуп немалыйза меня получилты сын твой несчастливсмерть вам обоимвыкуп сулитХуже ещея это знаюродичей ссорыконунгам новымеще не рожденнымони суждены[Речи Регина, 6, 8]

Роковая предопределенность индивидуальных судеб, мотивированная разрушением традиционных родовых устоев — лейтмотив эпоса. В «распрямляющемся времени», выплескивающемся «веком мечей и секир» человеческая ценность определяется способностью мужественно идти навстречу грядущей судьбе, смерти — высшему испытанию героя. Так, преступившие нормы родового права убийцы Сигурда, зная неизбежность расплаты и мрачную направленность собственной судьбы (такой же, в общем-то, какова и судьба асов, и всего мира в этот «век волков»), отправляются на верную смерть к гуннскому конунгу Атли:

Пусть волки наследьеотнимут у Нифлунговсерые звериколь я останусь!Пусть мирные хижиныстанут добычейбелых медведейколь я не поеду!Простились людис конунгом, плачакогда уезжал ониз гуннского домаСказал тогда юныйнаследник Хёгни —

Путь свой вершитекак дух вам велит![Гренландская песнь об Атли, 11, 12]

Умереть с честью — заслужить ordromr — высшая человеческая участь

Мы стойко билисьна трупах враговМы как орлына сучьях древесных!Со славой умремсегодня иль завтраникто не избегнетнорн приговора![Речи Хамдира, 30]

Героизм мужчины — идеального воина, трактуемого как предельно индивидуализированная (хотя и схематизированная) личность, уравновешивается и дополняется героизмом эпической женщины, совершающей высшие подвиги в защиту старого, родового права, осуществляющей месть либо побуждающей к ней следующие поколения [208, с. 78–81].

«Бургундский цикл» (предания о Сигурде, Брюнхильд, Гудрун, Гуннаре, Хёгни и Атли) диктовал идеальные образцы человеческого поведения в мире распадающихся родовых устоев и высвобождения индивидуальных сил, тем не менее подчиненных некоей неумолимой логике «гибели мира», перестройки мироздания. Третий, «северный цикл» эпических преданий представляет собою словно бы равнодействующую между эпически осмысленной исторической реальностью эпохи Великого переселения народов («готский цикл») и нормативной идеализацией этой реальности («бургундский цикл»), между реальным общественным конфликтом (родовые и внеродовые ценности) и идеальным способом его разрешения (героическое следование неумолимой судьбе). Это соотношение близко социальной действительности эпохи викингов: между родом и эпически идеализированной личностью появляется новая социальная сила, внеродовой коллектив, дружина. В песнях «скандинавского цикла» отчетливее всего запечатлелись походы, отношения, ценностные ориентации викингов.

Дружина судилавитязем станетдоброе времянастало для воиновВождь приехалбитву покинувлук благородныйгерою вручил онНачал растивяз благородныйна радость друзьямрадости светщедро давал он

верной дружинежаркое золотокровью добытое[Первая песнь о Хельги, убийце Хундинга, 7, 9]

Опираясь на эту новую силу, эпический герой смело вмешивается в родовые конфликты:

Не дал конунгвыкупа родичамне заплатилза убийство вирыМолвил что ждетбури великойкопий железныхи ярости Одина[Первая песнь о Хельги, убийце Хундинга, 12]

Личная судьба героя — вождя дружины — драматизирована не менее, нежели судьбы героев «цикла Сигурда»: по существу, ему тоже нет места в Вальхалле, и вновь и вновь повторяются судьбы эпических мужей и жен, Хельги и Сигрун: