Эра Мифов. Эра Мечей

Рэйт сверкнул глазами. Малькольм невинно улыбнулся и посмотрел на Тэша.

– Он тебя сегодня кормил?

Мальчик покачал головой, и Малькольм потрясенно уставился на Рэйта.

– Так мы ничего и не делали, – объяснил Рэйт. – Знаешь, есть каждый день незачем. Ведь он дьюриец. Мы со своими детьми не нянчимся. Либо ты научишься выживать, либо нет. Так-то!

Малькольм кивнул.

– Теперь я понимаю, почему из всего клана осталось лишь двое.

– А что сегодня сделал ты, господин Хлопотун? – спросил Рэйт.

– Помогал с овцами. Стадо снова забрело на чужое поле. Пришлось вступить в драку с местными земледельцами.

– В драку?

– Скорее в потасовку.

– И кто победил?

Малькольм указал на прислоненное к стене копье.

– Нарсирабад.

– Ты что, проткнул кого-то копьем? – с уважением спросил Рэйт.

– Нет! – ужаснулся Малькольм.

– Ты пригрозил им копьем?

– Ну, чуть-чуть… – Малькольм помешал угли. – Еще я проведал Гэлстона.

Хотя Рэйт и прожил в Далль-Рэне больше месяца, он мало кого знал в лицо и еще меньше по именам. Гэлстон выделялся на их фоне. Он был дядей Брин, выжившем после удара молнии. Почти всех раненых оставили в ближайшей деревне по дороге, Гэлстон же последовал с кланом на юг.

– Как у него дела?

– Ходит и говорит, но все еще нездоров. Жалуется на боли в спине и в голове, звон в ушах и бессонницу.

– Люди сочли бы его любимчиком богов, – заметил Рэйт.

– Вряд ли он сам так считает, – ответил Малькольм. – И за стадом пока ходить не готов.

Рэйт покачал головой и откинулся на руки, вытянув ноги во всю длину. Они оказались под дождем. У высокого роста есть свои недостатки.

– Ну вот, о чем я и говорил… Снова нянчишься с людьми! Небольшая боль в спине и в голове не должны мешать мужчине работать. Из-за этих овец могла начаться война. Ему нужно вернуться к своим обязанностям.

Малькольм снова кивнул.

– Он наверняка бы с тобой согласился, если бы знал, что у него есть овцы…

– Как это?

– В придачу к болям и довольно странному ожогу на спине, похожему на красный папоротник, у него проблемы с памятью. Я видел, как он налил в миску воды, умылся, выплеснул воду и минуту спустя продел то же самое заново, не подозревая, что уже умывался. Иногда он вспоминает про овец, иногда забывает имена своих собак. А иногда не может вспомнить вообще ничего… Видимо, разные люди понимают любовь богов по-разному.

* * *

– Ты должен пойти на сегодняшний совет! – заявил Нифрон, возвышаясь над Рэйтом.

Свежевыбритый фрэй выглядел не так уж впечатляюще – гладкое лицо делало его похожим на мальчишку.

Рэйт умывался в чистой лужице рядом с лагерем клана Дьюрия. Ему удалось спокойно проспать всю ночь и проснуться на сухом клочке земли возле дымящихся углей.

Рэйт вытер лицо краем ли-моры.

– Ничего и никому я не должен. Я вождь! – Он пытался шутить, потому что совершенно не годился для этой роли.

Нифрон будто не слышал.

– Сегодня совет заседает в чертоге. Без одного из вас мне туда не попасть. – Осознав нелепость своих слов, он добавил: – Я имею в виду, не вызвав переполох. Не хочу гладить их против шерсти, пока рановато. Я могу прийти с твоей свитой, как делал с Персефоной, но необходимо твое присутствие.

– Вот и иди с ней, я-то при чем?

– Ее нет.

– Что значит – нет? Куда она делась?

– Не знаю, да и какая разница? Важно лишь то, что вчерашнюю встречу я пропустил из-за ее отсутствия, и я не собираюсь пропускать еще одну. Главное сейчас…

Рэйт не стал ждать: ответов на вопросы у Нифрона не было. Он пошел вдоль стены, набирая скорость; к Великой Луже он уже подбежал. Не тратя времени даром, бросился вперед и по колено в воде побрел к другому берегу. Оглянувшись, он увидел Нифрона, аккуратно обходящего лужу по краю.

Рэйт ринулся под шерстяной навес, где жила Персефона.

– Где она? – накинулся он на Падеру, которая давно проснулась и уже сидела за прялкой.

Рэйт понятия не имел, сколько именно людей спало под этой частью навеса, но насчет Персефоны, Брин и Мойи был уверен. Наверное, Роан тоже жила с ними – места ей точно хватило бы, – однако кроме старухи он никого не обнаружил.

– И тебе доброго утречка.

– Где Персефона?

– Откуда мне знать?

– Ты знаешь все на свете!

Старуха улыбнулась.

– Ну? – поторопил Рэйт.

– Они ушли позавчера. Поздновато ты спохватился. Разве ты ее не любишь?

Рэйт потрясенно застыл.

– Да ладно! – Улыбка старухи превратилась в усмешку. – Сам же сказал: мне известно все на свете. Так что не удивляйся.

– Но… Ладно, неважно! – Рэйт решил не отвлекаться. – Что значит – ушли? Кто именно? И куда они отправились?

– Персефона заставила пообещать, что я никому не скажу.

– Падера, ты должна мне сказать!

– Ты и правда ее любишь? Сомневаюсь, что она это достаточно ценит. Персефона видит в тебе безрассудного юношу, однако ты истинный дьюриец. Вы растете быстрее, чем она думает. Вряд ли Персефона задумывалась, почему тебе нравится она, а не Мойя. Иногда люди бывают удивительно слепы…

– Со слепотой как-нибудь справлюсь, меня больше тревожит глухота. Ты скажешь или нет?

Втянув губы и прищурившись, Падера стала похожа на сморщенную тыкву, забытую на поле после сбора урожая.