Эра падающих звёзд (СИ)

— Ясно, спасибо. И насчёт собаки. Риск есть, понятно, но лучше животное, чем… Можно взять вашего кинолога с собакой?

— Собаками у нас занимается старшина-контрактник Чукурилин. Он не кинолог, просто ему поручено. Животные у нас вне штата.

— А его собака может обнаруживать взрывчатые вещества и оружие?

— Взрывчатые вещества может, а оружие… Автоматы, пистолеты, гранаты?

— Некоторых собак натаскивают на оружейные смазки. В их составе вазелиновое масло, олеиновая кислота, щёлочь и ещё некоторые вещества. Для герметизации патронов используют нитролаки.

— А-а… Не знаю. Спросите у него сами. Я прикажу, чтобы он немедленно направился на КПП-1 и поступил в ваше распоряжение.

— Спасибо.

— Давайте так. Предварительно назначим выезд завтра на девять ноль-ноль. Если что-то поменяется, то загодя уточним. Хотя… Хотя у меня есть сомнения. Мы можем обеспечить техникой, но у нас курсанты совсем необученные, а здесь диверсанты, яд и всё такое. И я сомневаюсь, и командир может не одобрить. Хорошо! Вы пока действуйте по своему плану на сегодня, а мы тут ещё подумаем.

— Разрешите идти?

Вместо ответа Гамидов протянул ему ладонь для рукопожатия — Ильяс машинально стиснул её. Майор продолжил довольно крепко удерживать руку Рахматуллина.

— Татарин?

Ильяс, готовый было уже расслабить кисть, замер:

— Да.

— Местный? Или оттуда?

— Из Новосибирска, — сохраняя напряжение в руке, ответил он.

— Я сам из Дагестана. Кумык.

Ильяс кивнул, улыбаясь самыми уголками губ.

— Поэтому спрашиваю, — продолжал майор. — Знаете же, что там происходит.

Гамидов отпустил ладонь Ильяса, и тот сделал полушаг назад.

— И у нас, и у вас, — штабист поправил портупею. — Не думаете в Татарстан уехать?

— Нет пока. Жена там. Я сразу её к родителям отправил, как только война началась. Там же не бомбили. А сам здесь.

— Ну, хорошо, что жена там. И дети? Да, это хорошо. А у меня жена русская. Два сына и дочь. Все тут.

— Понимаю вас отлично.

— Ну, не буду вас задерживать… темнеет.

Сделав короткий жест приветствия, Рахматуллин вышел из кабинета.

Кадушкин заканчивал оформление документов. Ильяс забрал у него пропуска, получил у дежурного по части кодовые таблицы для радиосвязи и пароль, затем пошёл на КПП. Кадушкин же в сопровождении посыльного отправился в казармы.

У Рахматуллина были контактные данные пяти жителей Ярково, негласно сотрудничавших с правоохранительными органами. Сегодня он хотел встретиться с одним-двумя, а чтобы не навести на них подозрение, следовало зайти к нескольким соседям.

В село также отправился старшина Чукурилин с бельгийской овчаркой по кличке Марта. Собаке, как сообщил её хозяин, было десять лет и служила она прежде недалеко от Барнаула, в Павловске, в подразделении Росгвардии. В восемь лет её отправили на «пенсию», а несколько месяцев назад она лишилась своего первого хозяина — того убили националисты во время операции по задержанию зачинщиков антирусских погромов в Якутске, куда были командированы несколько сотен правоохранителей из соседних областей.

Чрезмерно надеяться на собачий нюх не стоило. Почти в каждом сельском доме имеется оружие, нарезное или гладкоствольное, но чистят его люди всё чаще и чаще не «баллистолом[22]» или чем-то в этом роде, а обычным машинным маслом.

Марта, как оказалось, натренирована на поиск наркотиков и взрывчатых веществ — причём больше на наркотики. Может брать и след, но преследователь из неё слабый — на этом специализировался убитый днём кобель Бабур. В принципе, Марта обучена находить предметы в пределах помещения по образцу запаха. Возможно, это пригодится.

Глава восьмая

Отец крикнул:

— Бити, держись!

Бити не успела полностью вынырнуть из омута дремоты, когда почувствовала сильный толчок. Луч прожектора резко ушёл вправо и вниз — сквозь пятно тумана проглядывали хвойные верхушки. Самолёт развернуло градусов на двадцать. Мотор взревел — наверное, отец нажал на газ, — корпус завибрировал. Возможно, погнута одна из лопастей винта. Нос планера задрался — за стёклами пилотской кабины обозначилась чёрная пелена, в которой растворялся белый конус света. Потом самолёт резко пошёл вниз.

Бити закричала. Спустя секунду или две машину сотрясла короткая очередь толчков и самолёт резко опрокинуло. Всё это сопровождалось хрустом стекла, скрежетом металла и глухими ударами в корпус. В шее заломило, от сотрясений загудело в голове.

Но вот вроде движение и падение прекратились. Слышно, как рядом, прямо за спиной Бити, тихо скулит Шеба. Вокруг темень. Со стороны двигателя раздались щелчки, потом шипение. Бити висела на нижнем ремне, пристёгнутая к креслу. Почему молчит отец?

— Пап, — позвала Бити, поворачивая голову. Голос прозвучал тихо, с хрипом и словно на тяжёлом выдохе.

В следующее мгновение она уже не могла выдавить из себя ни звука. Как бы не было темно, но отчётливо виделось: рот отца широко открыт в беззвучном вопле, глаза выпучены… а из груди торчит сук толщиной с руку!

Бити отпрянула. Машинально отщёлкнув карабин ремня безопасности, свалилась на изгиб кабины возле двери, опять же машинально утопила предохранитель и повернула ручку.