Эра смерти. Эра империи

– Все уже мертвы, а Сара говорила, что здесь не чувствуешь боли, – напомнила ему Мойя. – Так какой смысл в оружии? Они ведь не смогут причинить нам вред.

Тэкчин ухмыльнулся:

– Подозреваю, мы им тоже. Если бы все пошло наперекосяк, я собирался рубить головы. Может, это не навсегда, но хоть на время задержало бы их, верно?

– Да что с вами обоими? – ошеломленно спросила Арион.

– Дурное воспитание, – ответила Мойя. – По крайней мере, у меня такое оправдание. – Помолчав, она улыбнулась Роан: – Знаешь, а я вообще не обратила внимания на шнурки.

– Правда? – удивилась Роан. – Я ни о чем другом думать не могла. Меня это до сих пор сводит с ума. Кто придумал такой стиль и зачем?

– Мойя, я знаю, что мое поведение выглядело легкомысленным, но вам и правда следует проявить осторожность, – сказала Арион. – Дроум действительно безраздельный властелин этих мест. Обычно он добродушный и большей частью развлекается у себя в замке, но он – эсир, и его интерес к вам кажется мне дурным знаком.

На Мойю это не произвело должного впечатления.

– Какая разница? Если ему не нравится мое отношение, пусть убьет меня… ой, подожди-ка, он ведь не может. Я уже мертва.

– Ну, вообще-то… – замялась Арион.

Эти слова Мойе не понравились.

– Вообще-то что?

– Смерть в Рэле – это не так уж плохо. Ты воссоединяешься с теми, кого любишь, не чувствуешь боли, не боишься старости, но в Пайре все-таки есть угрозы. Постоянные.

– Например?

– Можно перестать существовать.

– Как это? – спросил Гиффорд.

– Мы существуем лишь до тех пор, пока верим в это, но без веры можно исчезнуть.

– Разве можно не верить в собственное существование? – спросила Мойя.

– Это легче, чем кажется. – Тон Арион сделался более серьезным, и Мойю перемена насторожила. До сих пор фрэя говорила приятным, успокаивающим голосом, но теперь он напоминал ледяной ветер. – Пока живешь, всякие раздражающие мелочи, вроде голода или необходимости спать, напоминают, что ты жива. Но в Рэле подобных раздражителей нет, поэтому можно начать сомневаться, есть ли ты на самом деле. Здесь о нашем существовании нам напоминает общение с другими. Если лишить тебя этого, ты легко утратишь самоощущение.

– Это точно, – заметила Тресса.

Мойя не обратила на нее внимания.

– Но Дроум не может сделать этого с нами, правда?

Арион пожала плечами:

– Вряд ли. По правде говоря, Дроум не так ужасен. Он не такой безумный, как его сестра. По-моему, он ее боится. Дроуму нравится, когда в его владениях тишина и порядок; вы сюда только явились, а уже мутите воду. Я лишь хочу сказать, что дразнить медведя прямо в его берлоге – не лучшая идея.

– Ничего страшного. Мы не собираемся здесь задерживаться. – Мойя широко улыбнулась. – Мы идем дальше, в Нифрэл. – Арион, кажется, не удивилась, услышав это. Интересно, почему? – Ты, случайно, не знаешь, где вход?

– Все знают. Ну, все, кто провел здесь какое-то время. – Она указала в сторону удалявшихся фигур в сером. – Эта дорога ведет туда. Она связывает один конец Рэла с другим. По правде говоря… врата в Нифрэл находятся прямо рядом с замком Дроума.

Улыбка Мойи погасла.

– Вот она! – Крик в первых рядах собравшихся привлек всеобщее внимание.

Кричал Красавчик – юноша, который стоял рядом с Холиманом Хантом. Он указал в сторону реки.

Мойя протиснулась вперед и увидела выходившую из воды покойницу, которую сразу безошибочно узнала. Несмотря на охватившую ее печаль, Мойя все же испытала облегчение, поняв, что это не Персефона и не Сури.

– Падера, любовь моя! Как же долго я тебя ждал!

Красивый юноша бросился к ней, обнял ее, и они поцеловались, как влюбленные.

Присутствующие захлопали в ладоши.

Вздохнув с облегчением, Мойя наблюдала за трогательной сценой. К ней подошла Брин. Хранительница выглядела озадаченной. Когда влюбленные оторвались друг от друга, старуха заметила их.

– Мойя? Брин? Великая Праматерь, а вы-то что тут делаете?

– Тебе, наверное, можно задать тот же вопрос, – сказала Мойя.

– Ну, скажешь тоже! Мне сюда давно пора было, не такой уж это сюрприз. – Заметив остальных членов группы, старуха удивилась еще больше. – Я слышала, что вы собрались в болото, но, если честно, не думала, что это опасно. Судя по тому, что говорила Брин…

– Это долгая история, – прервала ее Брин. – Но ты… когда я уходила, с тобой все было в порядке. Простыла немножко, но я не думала, что это серьезно, а теперь ты здесь и выглядишь так…

– Брин! – Взмахом руки Падера перебила девушку. – Тебе это покажется странным, но у меня для тебя послание. Я думала, передам, когда ты вернешься, но раз ты здесь… ну…

– От Малькольма, да? – спросила Тресса.

Падера удивленно повернула голову:

– Да. Как ты догадалась?

– Да не важно! Что он сказал?

– Не кипятись! Померла, а все такая же нетерпеливая.

– Поживее, карга!

Падера отвернулась от Трессы и обратилась к Брин:

– Я устала – телом и душой – и как раз укладывалась спать, как вдруг вошел он. Я удивилась. Его ведь не было много лет, и большинство мужчин не зайдут к женщине в шатер без приглашения.

Лицо красивого юноши, поцеловавшего Падеру, посуровело. Она похлопала его по руке и тепло улыбнулась: