Эрагон

– Нет, завтра я снова отправлюсь во дворец Табора и выясню, как можно было бы занять место этих рабов. Постараюсь, конечно, действовать очень осторожно и никаких подозрений не вызвать, хотя если там есть шпионы и они меня узнали…

– Я просто поверить не могу, что мы почти их нашли! – тихо промолвил Эрагон, вспоминая разоренную ферму и лицо мертвого дяди. На щеках у него заходили желваки.

– Самое трудное, правда, еще впереди, но ты прав: кое-каких результатов мы все же добились, – сказал Бром. – А если фортуна нам улыбнется, то вскоре сможем и отомстить за смерть Гэрроу. Да и вардены избавятся от очень опасного врага. Ну, а что будет дальше, целиком зависит от тебя.

Эрагон тут же мысленно связался с Сапфирой и ликующим тоном сообщил ей:

«Мы, кажется, нашли логово раззаков!»

«Где?»

Он быстро объяснил ей.

«Значит, Хелгринд, – задумчиво произнесла она. – Самое место для них».

Эрагон был полностью с ней согласен.

«А когда мы здесь со всем покончим, то, возможно, отправимся домой, в Карвахолл», – сказал он.

«Ты этого хочешь? – удивилась Сапфира. – Хочешь вернуться к прежней жизни? Ты же должен понимать, что стал взрослым и к прошлому нет возврата! И в итоге тебе все равно придется выбирать жизненный путь. Если ты останешься со мной, то выхода два: либо всю жизнь скрываться, либо встать на сторону варденов. Если, конечно, ты не решишь присоединиться к Гальбаториксу – но на это никогда не соглашусь я сама».

«Если уж мне придется выбирать, то я, конечно, предпочту связать свою судьбу с варденами. Тебе это и так прекрасно известно».

«Пожалуй, но иногда желательно все же услышать это из твоих собственных уст».

И Сапфира умолкла, предоставив Эрагону возможность сколько угодно думать над ее последними словами.

Поклоняющиеся Хелгринду

Когда Эрагон проснулся, то Брома в комнате уже не было. На стене углем было нацарапано:

«Эрагон, меня не будет допоздна. Деньги на еду под матрасом. Обследуй город и постарайся не скучать, но только не привлекай к себе внимания!

P. S. Не подходи близко к дворцу. Всегда держи лук наготове!»

Эрагон старательно вытер стену, вытащил из-под матраса деньги и закинул за плечи лук, хотя ему совсем не хотелось бродить по городу с оружием.

Он заходил в каждую лавчонку, которая казалась ему сколько-нибудь привлекательной. Но ни одна из них не была столь восхитительно таинственной, как лавка травницы Анжелы из Тирма. Порой он с ненавистью поглядывал на темные стены домов, застилавшие свет, и мечтал оказаться как можно дальше от этого отвратительного, какого-то удушливого города. Ему захотелось есть, и он купил сыру и хлеба и, присев на сруб какого-то колодца, услышал, как неподалеку аукционер громко выкрикивает названия каких-то товаров и цены. Заинтересовавшись, он пошел на его голос и вскоре оказался на просторной площади, со всех сторон окруженной домами. С десяток человек стояли на довольно высоком помосте, а перед ними рассыпалась пестрая толпа богато одетых людей. А где же сами товары? – удивился Эрагон.

Аукционер умолк и махнул рукой какому-то молодому парню, стоявшему в отдалении. Парень неуклюже вскарабкался на помост, на ногах и руках у него звенели цепи.

– А вот и наш номер первый, – провозгласил аукционер. – Крепкий мужчина из пустыни Хадарак пойман всего месяц назад. В очень хорошем состоянии, здоров как бык! Вы только посмотрите, какие у него мощные плечи и ноги! Его отлично можно использовать в качестве оруженосца, а если подобную деликатную миссию вы ему не доверите, он подойдет и для любой тяжелой работы. Но, пожалуй, использовать такой отличный материал на тяжелой работе жалко. Он ведь еще и далеко не дурак, особенно если его научить хорошим манерам и учтивой речи!

В толпе засмеялись, а Эрагон даже зубами от злости заскрипел. Губы его уже шевельнулись, чтобы произнести то слово, благодаря которому этот раб будет мгновенно освобожден. Правая рука его, все еще закованная в лубок, сама собой начала подниматься, слабо засветилось пятно на ладони. Он уже готов был выпустить свою магическую силу на волю, но тут его осенило: ведь этому рабу некуда бежать! Его поймают, прежде чем он доберется до городской стены. И он, Эрагон, сделает ему только хуже, если попытается помочь. Он опустил руку и шепотом выругался. Нет, сперва нужно подумать, а уж потом действовать. Иначе влипнешь в такую же беду, как тогда с ургалами.

Он беспомощно смотрел, как молодого раба продают какому-то высокому мужчине с ястребиным носом. Следующей была девочка лет шести, которую силой оторвали от плачущей матери и выставили на торги. Эрагон резко повернулся и пошел прочь, хотя ноги его не слушались, а в голове шумело от сдерживаемого гнева и бессильной ярости.

Не скоро стих плач несчастной женщины. «Господи, – мрачно думал Эрагон, – хоть бы какой-нибудь воришка попробовал у меня кошелек срезать – было бы кому в морду дать!» В полном отчаянии он стукнул кулаком по стене дома так, что до крови ободрал костяшки пальцев.