Эрагон

– Был им когда-то… Совсем молодым… моложе, чем ты сейчас, я… был избран самими Всадниками. Они приняли меня в свои ряды. И за годы учебы я очень подружился с одним юношей… Его звали Морзан. Да, это его впоследствии стали называть Проклятым. (У Эрагона даже дыхание перехватило: это ведь было не менее ста лет назад!) Морзан предал нас и перешел на сторону Гальбаторикса… А во время битвы при Дору Арибе на острове Врёнгард мой молодой дракон был убит. Его… ее звали Сапфира.

– Почему же ты мне раньше этого не рассказывал? – тихо спросил Эрагон.

Бром усмехнулся:

– Просто пока… необходимости не было. – И умолк. Дышал он с трудом, руки были мучительно стиснуты. – Я стар, Эрагон… очень стар. Хотя дракон мой был убит, но жил я дольше, чем большинство Всадников. Ты и представить себе не можешь, что это такое – дожить до моих лет, оглядываться назад и понимать, что ты начинаешь забывать даже собственное прошлое, а впереди видеть только… Но я всю жизнь тосковал о моей Сапфире… и ненавидел Гальбаторикса, который ее погубил. – Глядя на Эрагона красными от жара глазами, он страстно воскликнул: – Не допускай, чтобы такое случилось и с тобой! Не допускай! Храни Сапфиру как зеницу ока, сбереги ее даже ценой собственной жизни, ибо без своего дракона Всаднику вряд ли вообще стоит жить.

– Ты не должен так говорить! С Сапфирой ничего не случится! – воскликнул Эрагон с неожиданной для него самого тревогой.

Бром чуть повернул голову, почти невидящим взглядом скользнул по застывшему у входа в пещеру Муртагу и пробормотал:

– Должно быть, я просто брежу… – Потом он вновь посмотрел на Эрагона, и голос его окреп. – Знаешь, я долго не протяну. Это… очень опасная рана. Она уже высосала из меня почти все силы, и мне с ней не справиться. Но прежде чем я умру, я хотел бы благословить тебя.

– Да что ты! Все будет хорошо, ты поправишься! – У Эрагона даже слезы выступили на глазах. – Ты не должен умирать! – точно ребенок воскликнул он.

– Должен… Таков порядок вещей. Так хочешь ты получить мое благословение? – Эрагон молча кивнул, не в силах вымолвить ни слова. Бром положил ему на лоб дрожащую руку. – Что ж, я от всей души благословляю тебя, и пусть грядущие годы будут милостивы к тебе и принесут тебе счастье. – Он знаком приказал Эрагону нагнуться поближе и очень тихо прошептал семь слов древнего языка, кратко поясняя значение каждого из них. – Вот и все, что я могу подарить тебе… Но пользуйся этими заклинаниями только в случае крайней необходимости. – Бром долго молчал, потом прошептал едва слышно: – А мне пора отправляться в самое долгое свое путешествие…

Эрагон, заливаясь слезами, пытался снова его разговорить, шептал ему всякие ласковые слова, не отходил от него ни на минуту, не желая ни есть ни пить. Через несколько часов серая бледность стала заливать щеки Брома, глаза его затуманились, руки стали холодны как лед, а в воздухе повис какой-то неприятный запах, исходивший от раны, нанесенной ему раззаками. И Эрагон мог лишь бессильно смотреть, как смерть забирает свою очередную жертву.

Еще только близился вечер, и тени лишь стали немного длиннее, когда Бром вдруг вздрогнул и застыл. Эрагон окликнул его по имени, но он не ответил. Муртаг подбежал к нему, но помочь Брому они уже ничем не могли. Но Эрагону показалось, что, когда он в беспомощном молчании в последний раз заглянул в еще живые глаза Брома, то прочел в них одобрение и прощальный привет, умиротворенно вздохнув, он затих, успокоившись навеки. Так умер Бром, великий сказитель и Всадник.

Эрагон дрожащими пальцами закрыл ему глаза и встал. Сапфира, подняв голову к небесам, печально взревела – она пела свою прощальную песню. Слезы градом катились у Эрагона по щекам, ощущение чудовищной потери было похоже на кровоточащую рану, нанесенную прямо в сердце.

– Мы должны его похоронить, – сказал он Муртагу, запинаясь на каждом слове.

– Но нас могут заметить, – предупредил Муртаг.

– Мне все равно!

Муртаг некоторое время колебался, потом поднял Брома с земли, прихватил его меч и понес к выходу из пещеры. Сапфира последовала за ним.

– На вершину, – хриплым голосом велел Эрагон.

– Но у нас не хватит ни сил, ни времени, чтобы вырубить могилу в этом песчанике.

– У меня хватит.

Эрагон с трудом поднялся на вершину холма: сломанные ребра жгло огнем. Муртаг осторожно опустил Брома на выступающий из земли камень.

Эрагон вытер слезы и все свое внимание сосредоточил на этом камне. Взмахнув рукой, он повелительно произнес: «Муа стенр!» И камень сперва пошел трещинами, а потом начал расплываться, точно стал вдруг текучим, как вода, и в нем образовалось углубление, размерами соответствующее человеческому телу, вокруг которого Эрагон возвел небольшую стену высотой примерно по пояс.

Они опустили Брома в могилу вместе с его посохом и мечом. Затем, чуть отступив, Эрагон с помощью магии сдвинул края камня, и тот скрыл под собой лицо Брома. В последнем усилии Эрагон велел камню превратиться в некое подобие часовни или шпиля и рунами начертал на этом надгробии: