Эрагон

Работорговцы загомонили, задвигались, а их вожак, дав шпоры коню, подлетел ближе и, глянув на Арью, даже присвистнул.

– Ну, и сколько она стоит? – спросил кто-то из его приспешников.

Торкенбранд с минуту молчал, а потом только руками развел:

– Да целое состояние! Империя за нее нам гору золота отвалит!

Бандиты завопили и от радости принялись колотить друг друга по спинам. И тут вдруг уши Эрагона заложило от чудовищного рева – это Сапфира, проделав над ними крутой вираж, камнем падала вниз.

«Атакуй! – скомандовал он ей. – Но если они побегут, не преследуй». Дракониха ринулась на врага, а Эрагон незаметно подал сигнал Муртагу. Тот отреагировал мгновенно: двинул локтем в лицо ближайшему работорговцу, выбив его из седла, и пришпорил Торнака.

Тряхнув гривой, его боевой конь прыгнул вперед, повернулся и взбрыкнул задними копытами. Муртаг взмахнул мечом, а Торнак, сдав еще назад, ударил копытами выбитого из седла противника. Тот заорал от боли.

Не давая несколько растерявшимся бандитам прийти в себя, Эрагон, отбежав чуть в сторону, воздел к небесам руки и произнес слова древнего заклятия. Шар ярко-синего огня ударился о землю в самом центре схватки, взорвавшись фонтаном расплавленных капель, которые тут же испарились, точно утренняя роса под солнцем. И в следующее мгновение с небес на бандитов обрушилась грозно ревущая Сапфира и, раскрыв пасть, показала всем свои жуткие клыки.

– Берегитесь! – прогремел, перекрывая шум, голос Эрагона. – Я – Всадник! – И он взмахнул над головой Зарроком, алый клинок так и засверкал на солнце. – Бегите, коли жить хотите!

Работорговцы страшно перепугались и бросились врассыпную, в спешке налетая друг на друга. Кто-то случайно задел Торкенбранда дротиком по голове, и тот свалился на землю, но бандиты, не обращая внимания на упавшего вожака, бежали прочь, испуганно оглядываясь на Сапфиру.

Торкенбранд с трудом встал на колени. По лицу его текла кровь. Муртаг спрыгнул с коня и, держа меч наготове, подошел к нему. Торкенбранд поднял руку, пытаясь отвратить удар, но Муртаг, бесстрастно взглянув на него, взмахнул клинком.

– Не надо! – крикнул Эрагон, но было уже поздно.

Обезглавленное тело Торкенбранда рухнуло на землю. Голова с глухим стуком отлетела в сторону. Эрагон бросился к Муртагу, скрипя зубами от ярости:

– Ты что, спятил?! Зачем ты его убил?!

Муртаг вытер клинок о куртку Торкенбранда, и на спине убитого осталась темная полоса.

– А ты чего это так расстроился? – спросил он, спокойно глядя на Эрагона.

– Расстроился? – завопил тот. – Ничего себе! Зачем тебе понадобилось его убивать? Сдуру, что ли? Его можно было просто здесь бросить и ехать дальше. Но нет, ты, видно, решил стать палачом! Голову он, видите ли, бандиту отрубил! Да ведь он же был безоружен!

Муртаг, казалось, был очень удивлен возмущением Эрагона.

– Да нельзя было его тут оставлять! Он для нас опасен! Остальные-то удрали, а он бы без коня далеко не ушел. Представь, что вскоре бы на него набрели ургалы и узнали об Арье?

– Но убивать-то зачем? – перебил его Эрагон.

Сапфира с любопытством обнюхивала отрубленную голову Торкенбранда. Она даже пасть слегка приоткрыла, словно намереваясь раскусить голову, как орех, но потом, передумав, отошла к Эрагону.

– Просто я сам хочу остаться в живых, – заявил Муртаг. – И мне дорога только моя собственная жизнь!

– Неужели тебе человека не жалко?

– Жалко? Это не человек, а враг! И к врагам у меня нет жалости! Я что, по-твоему, должен плакать от жалости, вместо того чтобы защищаться? Жалеть, что кому-то из врагов сделал больно? Да позволь я себе хоть раз такое, меня бы давно убили! Надо уметь защищать себя и то, что тебе дорого, чего бы это ни стоило!

Эрагон от гнева просто слов не находил и, с силой вогнав Заррок в ножны, осуждающе покачал головой:

– Так можно оправдать любую жестокость!

– А ты думаешь, мне нравится быть жестоким? – возмутился Муртаг. – Мне ведь всю жизнь угрожали – с тех самых пор, как я появился на свет! Всякий раз, просыпаясь на рассвете, я за версту чуял опасность и старался от нее уйти. Да и заснуть порой бывает трудно – все кажется, что я уже не увижу новой зари. Если я когда и чувствовал себя в безопасности, так, видно, только в утробе матери! Впрочем, там полной безопасности у меня не было! Тебе этого никогда не понять: рисковать своей жизнью нельзя никогда и нигде! А это, – Муртаг ткнул пальцем в Торкенбранда, – явно был страшный риск. И я избавил нас от этого риска. И ничуть не раскаиваюсь, и не стану изводить себя тяжкими раздумьями о том, что уже сделано и чего не вернешь!

Эрагон подошел к другу вплотную и очень тихо сказал:

– И все равно ты поступил подло!

Потом бережно перенес Арью на Сапфиру, привязал ее, вскочил в седло и скомандовал:

– Поехали!

Муртаг молча подчинился и направил Торнака мимо безжизненного тела, оставшегося лежать на залитой кровью земле.