Эрагон

– Мы должны быть уверены, что вас прислал не Гальбаторикс и не по вашей милости сотни ургалов ныне барабанят в наши ворота! – сердито буркнул лысый, его близко посаженные глаза быстро перебегали с одного лица на другое. – Никто не может попасть в Фартхен Дур без строжайшей проверки!

– Но у нас нет времени! Нам срочно нужен целитель! – запротестовал Эрагон.

– Молчать! – рявкнул лысый. – Сперва пройдешь проверку, а уж потом разговаривать будешь!

– Она умирает! – вне себя от гнева и отчаяния воскликнул Эрагон, указывая на Арью. Он явно не намеревался молчать, пока об Арье не позаботятся должным образом.

– Ничего, не умрет! Отсюда никто из вас не выйдет, пока мы не узнаем всей правды! Если вы, конечно, не предпочтете…

И тут гном, спасший Эрагона, выскочил вперед и заорал:

– Ты что, ослеп, Эграз Карн?! Разве ты не видишь, что на спине у дракона настоящий эльф? Если ее жизнь в опасности, ей нужно немедленно помочь! Аджихад и наш король придут в бешенство, если мы допустим, чтоб она умерла, и не сносить нам тогда головы!

Лысый злобно сверкнул глазами. Но почти сразу взял себя в руки и ровным голосом сказал:

– Хорошо, Орик. Ты прав, этого нельзя допустить. – Он щелкнул пальцами и указал на Арью: – Снимите ее с дракона! – Двое воинов убрали мечи в ножны и опасливо приблизились к Сапфире, которая не сводила с них настороженных глаз. – Пошевеливайтесь!

Воины отвязали Арью, сняли ее с драконихи и опустили на пол. Один из них, заглянув ей в лицо, вдруг воскликнул:

– Да это же Арья! Это она похитила драконьи яйца!

– Что?! – воскликнул лысый, а у гнома Орика глаза от изумления сделались совершенно круглыми. Лысый пристально посмотрел на Эрагона: – Тебе многое предстоит объяснить, парень!

Но Эрагон не только не отвел глаз, но и вложил в свой ответный взгляд всю свою решимость:

– Ее отравили ядом «скилна брагх» в тюрьме Гиллида, и спасти ее может только нектар Тюнивора!

Лицо лысого оставалось бесстрастным, лишь губы его время от времени шевелились, словно он что-то шепчет про себя.

– Ну, хорошо, – промолвил он наконец и повернулся к воинам: – Отнесите ее к целителям и скажите, какое средство ей нужно дать! Да охраняйте ее получше! Новые распоряжения получите после окончания проверки.

Воины, коротко поклонившись ему, понесли Арью из комнаты. Эрагон с сожалением посмотрел им вслед, однако его мысли тут же прервал голос лысого:

– Довольно! Мы и так слишком много времени потеряли! Готовься к проверке!

Эрагону вовсе не улыбалось впускать в свои мысли этого неприятного типа, однако сопротивляться было бесполезно. Он чуть помедлил – Муртаг так и сверлил его пылающим взглядом, – но все же склонил голову в знак согласия:

– Я готов.

– Хорошо. В таком случае…

И тут снова вмешался гном Орик:

– Учти, Эграз Карн, если ты навредишь ему, король тебя по головке не погладит!

Лысый сердито на него оглянулся, потом снова повернулся к Эрагону и даже вроде бы слегка улыбнулся:

– Если он не будет сопротивляться… – И, поклонившись Эрагону, он нараспев произнес несколько неизвестных тому слов.

Эрагон, не сдержавшись, охнул, когда острая боль пронзила, казалось, сам его мозг. Сознание его помутилось, и он совершенно машинально начал выставлять мысленные барьеры, но атака была необычайно мощной.

«Не делай этого! – услышал он отдаленный голос Сапфиры и почувствовал, как ее душевные силы поддерживают его. – Ты подвергаешь Муртага смертельной опасности!»

Эрагон пошатнулся и, чуть не теряя сознания от боли и стиснув зубы, заставил себя снять всю защиту, полностью предаваясь на волю лысого. А тот, явно не обнаруживая подтверждения своим подозрениям, прямо-таки бесился от разочарования, все усиливая свой мысленный напор. И Эрагон, несмотря на причиняемые ему страдания, чувствовал в этом человеке некую слабину, нечто нездоровое, глубоко неправильное…

«Господи, да он же хочет, чтобы я ему сопротивлялся!» – догадался Эрагон, испытывая новый приступ боли. Сапфира изо всех сил старалась помочь ему и уменьшить страдания, но даже ей не удавалось полностью подавить боль.

«Отдай ему то, что он ищет! – быстро сказала она. – Но не все! Я тебе помогу. Его сила – ничто по сравнению с моей. Я сейчас закрою от него возможность слышать наши разговоры».

«Но почему мне так больно?»

«Боль исходит от тебя самого».

Эрагон дернулся – мысленный «щуп» лысого пронзал его мозг, копался в нем, отыскивая нужные сведения. Ощущение было такое, словно в череп ему забивали гвозди. Лысый грубо проник в его воспоминания о детстве, перебирая их одно за другим. «Да не нужно ему это! – не выдержал Эрагон. – Убери его оттуда, Сапфира!»

«Не могу! – отвечала она. – Этим я только лишнюю опасность на тебя навлеку. Но я могу кое-что от него скрыть. Только сделать это нужно прежде, чем он до этих воспоминаний доберется. Быстро решай, что ты хотел бы скрыть?»