Эрагон. Возвращение

И Эрагон сразу подумал о Сапфире. И все же он стремился к поставленной цели не ради неё. И не ради Насуады. И даже не ради Арьи. Но что же тогда гнало его вперёд, заставляя преодолевать столько трудностей? Когда он приносил клятву верности Насуаде, то думал, что делает это ради благополучия Рорана и других людей, загнанных Империей в ловушку. Но достаточно ли много значили для него эти люди, чтобы ради них с готовностью идти на такие жертвы? И он с уверенностью ответил себе: «Да, да, эти люди значат для меня очень много, и пока что лишь я один могу хоть как-то помочь им. Да и сам я не в силах стряхнуть с себя тень Гальбаторикса, пока все остальные не стали свободными. Вот единственная цель моей жизни. Разве я мог бы придумать нечто лучшее?» Однако вслух он сказал такое, что и сам похолодел от ужаса и собственной дерзости:

— Хорошо, я согласен, но только ради тех, за кого сражался: ради жителей Алагейзии, ради всех народов, живущих там и пострадавших от жёсткости Гальбаторикса. И пусть меня терзает боль — я постараюсь учиться более старательно, чем любой твой ученик до меня!

Лицо Оромиса посуровело, он склонил голову и с какой-то мрачной торжественностью заметил:

— О меньшем я и просить бы не стал. — Несколько минут он молча смотрел на Глаэдра, потом повернулся к Эрагону и велел ему: — Встань и сними рубаху. Посмотрим, из чего ты сделан.

«Погодите, — сказала Сапфира. — А Бром знал о твоём существовании, мастер Оромис?»

Эрагон замер, сражённый тем неожиданным предположением, которое таилось в этом вопросе.

— Естественно, — кивнул Оромис. — В юности — ещё в Илирии — он тоже учился у меня. И мне приятно было узнать, что вы похоронили его, как подобает, ибо ему выпала нелёгкая доля, и мало кто проявлял к нему доброту. Надеюсь, он сумел обрести покой, сходя в вечную пустоту.

Эрагон нахмурился:

— А Морзана ты тоже учил, мастер Оромис?

— Они с Бромом были как братья.

— А Гальбаторикса?

— Я был в числе тех членов Совета, которые отказали ему, когда он захотел получить второго дракона. Ведь первый погиб по его вине. А учить его… Нет, этого несчастья я не имел. Ведь, обретя власть, Гальбаторикс устроил настоящую охоту на своих наставников и постарался лично убить каждого из них!

Эрагону хотелось ещё расспросить Оромиса, но он понимал, что время для этого ещё не пришло и лучше немного подождать. Распуская шнуровку на вороте своей туники, он мысленно сказал Сапфире: «Похоже, мы так никогда и не узнаем всех тайн Брома». Воздух показался ему холодным, руки сразу покрылись гусиной кожей, но грудь и плечи он все же расправил.

Оромис внимательно осмотрел его, с изумлённым восклицанием остановившись за спиной, когда увидел страшный шрам, оставленный шейдом.

— Неужели ни Арья, ни кто-то из целителей никогда не предлагали тебе убрать этот уродливый рубец? Тебе совершенно ни к чему носить его.

— Арья предлагала, но… — Эрагон не договорил; он был пока не в силах выразить свои чувства словами. И сказал просто: — Теперь этот шрам — часть меня самого; как и шрам Муртага, этот шрам от меня неотделим.

Оромис очень серьёзно посмотрел на него, кивнул и продолжил осмотр.

— Ну что ж, мускулатура у тебя развита довольно хорошо, и ты не такой кривобокий, как большинство тех, кто имеет дело с мечом. Ты одинаково хорошо фехтуешь правой и левой рукой?

— Не совсем. Правой лучше, но мне пришлось научиться использовать левую, когда я в Тирме сломал себе правое запястье.

— Ну, хорошо. Это сэкономит нам время. Соедини пальцы рук за спиной и подними руки как можно выше.

Эрагон послушно выполнил упражнение, но эта поза вызвала такую боль в спине, что он с трудом удерживал руки в таком положении.

— Теперь наклонись вперёд, но колени не сгибай и постарайся достать до земли.

Сделать это оказалось ещё труднее; и в итоге Эрагон замер в нелепой позе, странно сгорбившись и чувствуя, как ужасно, до жгучей боли напряжены сухожилия под коленями. Но достать до земли так и не смог.

— Ну что ж, по крайней мере, ты все-таки сумел потянуться без особого ущерба. Честно говоря, я на это и не надеялся. Значит, определённые упражнения для развития гибкости ты делать сможешь. Это хорошо.

Затем Оромис повернулся к Сапфире:

— Я бы хотел знать и твои возможности. — И он попросил её принять несколько весьма сложных поз.

Эрагон с интересом смотрел, как длинное гибкое тело драконихи извивается и закручивается в какой-то фантастический штопор. Затем она успешно выполнила несколько акробатических трюков — таких Эрагон никогда прежде не видел, — и лишь некоторые из упражнений оказались ей пока не по зубам. Например, ей не удалось сделать в воздухе петлю задом наперёд, а потом войти в штопор и сесть на землю.

Когда она приземлилась, первым заговорил Глаэдр: «Боюсь, мы слишком избаловали Всадников и их драконов. Если бы они, как мы и наши детёныши прежде, были вынуждены сами о себе заботиться, живя в диких краях, то — подобно тебе и другим Всадникам прошлого, — возможно, тоже обладали бы должным умением».