Эрагон. Возвращение

И, схватив Эрагона за руку, гном потащил его за собой — в один из залов, где за каменными столами собралось множество гномов. Орик шлёпнулся за один из столов, смел с него все блюда прямо на пол и громогласно объявил новость о восстановлении Звёздной Розы. Эрагон чуть не оглох от восторженных криков, которые за этим последовали. Каждый из гномов непременно хотел подойти к Сапфире и поцеловать перед нею пол, как это сделал Орик. Наконец с чествованиями было покончено, и гномы, забыв обо всем на свете, наполнили каменные кружки крепким пивом и медовым напитком.

Эрагон присоединился к этой пирушке с таким удовольствием, что даже сам удивился. Радость гномов передалась и ему, разогнав давившую на сердце тоску. Но полностью предаваться разгулу он считал недопустимым: ведь завтра ему предстояло исполнить определённые и весьма печальные обязанности, а для этого нужна будет ясная голова.

Даже Сапфира отведала медового напитка, и он пришёлся ей весьма по вкусу. Обнаружив это, гномы выкатили для неё целый бочонок. Аккуратно опустив свою огромную морду в бочонок, она в три глотка осушила его до дна, потом задрала голову и выпустила в потолок здоровенный язык пламени. Эрагону понадобилось несколько минут, чтобы успокоить гномов и убедить их, что это совершенно не опасно и к драконихе можно подходить как угодно близко. Но как только гномы пришли в себя, они тут же выкатили Сапфире новый бочонок и с восторгом и изумлением стали смотреть, как она осушила и его.

Сапфира все больше пьянела; её мысли и ощущения стали бесконтрольно проникать в душу Эрагона, так что он уже и сам точно не знал, что именно чувствует в тот или иной момент. Её восприятие окружающего начинало подавлять его собственное; даже цвета и запахи он теперь воспринимал иначе — они стали ярче и острее.

Гномы принялись петь хором. Сапфира встала и, покачиваясь, принялась тоже мурлыкать незнакомую мелодию, каждую спетую строфу отмечая рычанием. Эрагон, желая тоже присоединиться к общему хору, даже вздрогнул, когда у него изо рта вместо нормальных слов вырвался хриплый драконий рык. Да, решил он, качая головой, пожалуй, это зашло слишком далеко… Может, мне это кажется? Или я просто пьян? Но вскоре ему это стало совершенно безразлично, и он с воодушевлением запел вместе с гномами, не обращая внимания на то, драконий у него голос или свой.

В зал продолжали стекаться гномы, обрадованные вестью о восстановлении великой святыни. Вскоре вокруг Эрагона и Сапфиры собралось кольцо из сотен гномов, а Орик призвал музыкантов, и те устроились в уголке, снимая зеленые покрывала со своих инструментов. Вскоре в зале зазвучали лютни, арфы и серебряные флейты, полились дивные мелодии, и пир продолжался ещё много часов, прежде чем песни и громкие речи стали понемногу стихать. Наконец Орик взобрался на стол и, широко расставив ноги и держа в руках кружку, снял свой шлем, отшвырнул его в сторону и воскликнул:

— Ну, что ж, пир удался! Наконец-то мы попраздновали на славу! Ургалы изгнаны, шейд мёртв, и мы победили!

Гномы в знак одобрения застучали кружками по столам. Сказано было отлично — кратко и по делу. Но Орик не унимался:

— Так выпьем же за Эрагона и Сапфиру! — проревел он, поднимая кружку. И все с восторгом его поддержали.

Эрагон встал и поклонился. Это вызвало новую волну восторженных криков. Сапфира тоже встала, слегка попятилась и тоже попыталась приложить переднюю лапу к груди, подражая Эрагону, но это ей удалось плохо, она пошатнулась, и гномы, осознав грозящую им опасность, шарахнулись в разные стороны. Они едва успели — с жутким грохотом Сапфира рухнула на спину, опрокинув один из тяжеленных столов.

И тут же острая боль вспыхнула у Эрагона в спине, и он, потеряв сознание, рухнул рядом с упавшей Сапфирой.

РЕКВИЕМ

— Просыпайся, Кнурлхайм! Хватит спать! Нам давно пора у ворот быть — без нас ведь не начнут.

Эрагон заставил себя открыть глаза; голова просто раскалывалась, по телу словно проехала ломовая телега. Оказывается, он так и спал на холодном каменном столе.

— Как, как? — недовольно спросил он. Вкус во рту был такой, что он даже поморщился.

Орик, дёрнув себя за рыжеватую бороду, воскликнул:

— Ты что, забыл? Сегодня же похороны Аджихада! И мы обязаны присутствовать на погребальной церемонии.

— Да я не об этом! Как ты меня назвал?

Теперь в огромном зале остались лишь они да Сапфира. Дракониха лежала на боку между двумя столами и, услышав их голоса, слегка шевельнулась, приподняла голову и мутными глазами посмотрела вокруг.

— Кнурлхайм, Каменная Голова — вот как я тебя назвал! Я ведь тебя уже почти целый час разбудить пытаюсь!

Эрагон рывком встал на ноги, соскочил со стола и пошатнулся. Ноги казались ватными, в голове мелькали какие-то обрывки мыслей и неясные воспоминания о прошлой ночи.

«Сапфира, ты как?» — мысленно спросил он, неловко поворачиваясь к ней.

Она медленно выгнула шею и посмотрела на него, с отвращением облизываясь и показывая алый язык и острые зубы — точно кошка, съевшая что-то нехорошее.