Эрагон. Возвращение

Идти пришлось через весь Карвахолл. Один раз он так поскользнулся в грязи, что чуть не упал. Сидя на корточках и опираясь руками о землю, он мрачно смотрел вокруг, и вдруг из-за туч прорвался луч солнца; каждая капля, казалось, вспыхнула и зажглась, точно маленький хрустальный светильник, а Роран замер в немом восхищении этим маленьким чудом, совершенно позабыв о струях дождя, хлеставших его по лицу. Прогалина в тучах все расширялась, и вскоре на фоне голубого неба стали видны края мощных грозовых облаков, нависших над западной частью долины Паланкар и серой стеной скрывавших горизонт. В пронизанных косыми солнечными лучами струях дождя все вокруг — поля, кусты, лес, река, горы — вспыхнуло неожиданно яркими красками и обрело необычайно чёткие очертания. Казалось, живой мир вдруг превратился в мастерски выполненную чеканку.

И тут Роран заметил на дороге какое-то движение; с трудом оторвавшись от той красоты, что сияла вокруг, он пригляделся и увидел одного из воинов, мокрые доспехи которого сверкали на солнце, как молодой ледок. Некоторое время воин с изумлением взирал на оборонительные сооружения, появившиеся вокруг Карвахолла, потом резко повернулся и скрылся в золотистом тумане, стелившемся над дорогой.

— Солдаты! — заорал Роран, вскакивая на ноги. «Жаль, — подумал он, — у меня лука с собой нет!» Лук он нарочно оставил дома, не желая мочить его под дождём. Впрочем, его слегка утешало то, что солдатам будет очень и очень непросто просушить своё оружие.

Услышав его крик, жители деревни уже выбегали из домов и собирались у рва, поглядывая за стену из наваленных сосновых стволов с заострёнными сучьями, на которых прозрачными кабошонами ещё висели крупные капли дождя, в которых отражались десятки встревоженных глаз.

Роран вдруг обнаружил, что рядом с ним стоит Слоан, держа в левой руке один из грубоватых щитов, сделанных Фиском, а в правой — острый топорик-клевец с изогнутым лезвием. На поясе у мясника висела по крайней мере дюжина ножей, острых как бритва. Они с Рораном молча кивнули друг другу и вновь стали смотреть в ту сторону, где только что исчез солдат.

Не прошло и нескольких минут, как из тумана донёсся громкий, но какой-то бесплотный голос одного из раззаков:

— Продолжая обороняться, вы сами подписываете себе смертный приговор! И с-с-скоро всех вас-с-с нас-с-стигнет с-с-смерть!

Ему ответил Лоринг:

— Только попробуйте сюда сунуться, паразиты! Гусеницы поганые! Трусливые кривоногие выродки со змеиными глазами! Мы вам черепушки-то мигом расколем и свиней вашим кровавым мясом накормим!

Что-то мелькнуло в воздухе, и копьё с негромким свистом вонзилось в деревянную дверь, возле которой стоял Гедрик.

— Немедленно укрыться щитами! — грозно приказал Хорст.

Роран едва успел спрятаться за щитом, глядя в щёлку между торопливо пригнанными досками — и тут же ещё с полдюжины копий просвистело над дорогой и вонзилось в землю.

Откуда-то из тумана донёсся жуткий вопль боли.

Сердце у Рорана болезненно ёкнуло и быстро-быстро забилось. Сразу стало трудно дышать, хоть он и сидел . не шелохнувшись; ладони и лоб взмокли. Послышался слабый звук бьющегося стекла, потом грохот взрыва, затрещали сучья…

Роран вскочил и вместе со Слоаном метнулся к северному концу деревни. Оказалось, что шестеро солдат уже растаскивают в стороны остатки расщеплённых взрывом стволов. Чуть поодаль грозные, как сама смерть, высились в блестящих струях дождя фигуры раззаков на чёрных жеребцах. Не замедляя бега, Роран замахнулся копьём, но его первые удары воин сумел отразить закованной в латы рукой. Роран не сдавался; вскоре ему удалось проткнуть противнику бедро, а затем и нанести ему смертельный удар в горло.

Слоан, воя, точно бешеный зверь, орудовал своим клевцом. Когда он раскроил одному из воинов шлем вместе с черепом, двое других бросились на него с обнажёнными мечами, но Слоану удалось ловко блокировать удары щитом. Один из ударов оказался так силён, что меч нападающего застрял в кромке щита. Слоан резким рывком подтащил солдата к себе и вонзил ему прямо в глаз один из своих кривых ножей. Теперь мясник, вновь размахивая клевцом, кружил возле второго своего противника; на губах его играла жуткая, какая-то безумная усмешка.

— Ну что, хочешь, я тебя выпотрошу и на крюк подвешу, как свиную тушу? — спрашивал он, прямо-таки светясь какой-то кровожадной отвагой.