Эрагон. Возвращение

Эрагон кивнул и снова спросил:

– А что это за оружие с двумя клинками? Я нигде не встречал ничего подобного. Такую штуку я видел лишь однажды – во время битвы при Фартхен Дуре. У одной колдуньи по имени…

Ганнел не дал ему закончить и даже зашипел от досады.

– Анжела! – Он недовольно покачал головой. – Она выиграла этот посох-меч у одного нашего жреца, играя с ним в загадки. Довольно-таки гнусный трюк, ибо лишь членам клана Кван разрешено пользоваться хутхвирами. Но она и Арья… – Он не договорил. Помолчав, он пожал плечами, подошел к маленькому столику, где стоял кувшин с элем, и, наполнив две кружки, одну передал Эрагону. Только после этого он снова заговорил: – Я пригласил тебя сегодня по просьбе Хротгара. Раз уж ты принял его предложение и вступил в Дургримст Ингеитум, мне надлежит теперь познакомить тебя с нашими обычаями и верованиями.

Эрагон молча слушал его, маленькими глотками прихлебывая эль. Луч света упал Ганнелу на лоб, и щеки его сразу как бы провалились, исчезнув в глубокой тени.

– Никогда прежде, – заметил Ганнел, – мы не посвящали в наши тайные верования никого из представителей иных народов, так что и ты не будешь иметь права говорить о том, что узнаешь, ни с людьми, ни с эльфами. Однако же без этих знаний тебе никогда не понять, что значит быть настоящим кнурла. Ты породнился с кланом Ингеитум, и наша плоть, кровь и честь теперь едины. Ты это понимаешь?

– Да.

– Хорошо. Тогда идем.

Держа в руке кружку с элем, Ганнел вместе с Эрагоном покинул зал для фехтования и повел его куда-то по великолепным коридорам храма. Наконец они остановились в арочном проходе, за которым открывался огромный зал, окутанный дымком благовоний. Сквозь этот дымок проступали очертания статуи, возвышавшейся от пола до потолка и непривычно грубо высеченной из коричневого гранита. У изваяния было лицо гнома, смотревшего так мрачно, что Эрагон даже слегка оробел.

– Кто это? – спросил он.

– Гунтера. Правитель богов. Он – великий воин и ученый, но обладает чрезвычайно переменчивым нравом, и мы, дабы завоевать его расположение, сжигаем у подножия его статуи особые жертвоприношения. Особенно в дни солнцестояния, перед севом и уборкой урожая, а также когда кто-то из гномов умирает или родится. – И Ганнел, как-то странно согнув руку, низко поклонился статуе. – Именно Гунтере мы молимся перед сражениями, ибо это он взрыхлил нашу землю, очистив ее от костей великана, и установил в нашем мире порядок. Все наши владения принадлежат Гунтере.

Затем Ганнел показал Эрагону, как следует правильно оказывать божеству знаки почтения, и разъяснил значение тех слов, которые произносят во время торжественной клятвы. Рассказал он и о том, что курящееся в храме благовоние символизирует жизнь и процветание. Ганнел с явным удовольствием пересказал и множество легенд, сложенных о Гунтере: о том, как этого бога на заре рождения Вселенной родила волчица, а появился на свет он уже совершенно взрослым, сложившимся воином; о том, как он сражался с чудовищами и великанами, дабы отвоевать место в Алагейзии для своего народа; о том, как он взял в жены Килф, богиню рек и морей.

Затем они перешли к статуе Килф, с изумительным мастерством и изяществом высеченной из бледно-голубого камня. Волосы богини струились по спине водопадом, обвивая шею и плечи, обрамляя прекрасное лицо с живыми веселыми глазами, сделанными из сиреневых аметистов. В руках Килф бережно держала цветок водяной лилии и осколок какого-то пористого красного камня, названия которого Эрагон не знал.

– Что это за камень? – спросил он.

– Коралл, добытый в глубинах моря, граничащего с Беорскими горами.

– Коралл?

– Ну да. Наши ныряльщики нашли его, охотясь за жемчугом. Ведь в морской воде некоторые камни растут, подобно растениям.

Эрагон смотрел и удивлялся. Он никогда не думал, что камни могут расти, как живые существа. Но вот оно, доказательство! Значит, чтобы жить, расти и, может быть, даже цвести, этим камням, кораллам, нужны всего лишь вода и соль! А что, если растут и другие камни? Тогда становится понятно, почему на полях в долине Паланкар все время продолжали появляться валуны, хотя каждую весну землю там тщательно очищали от камней и перепахивали. Они просто росли!

Далее Ганнел перешел к статуям бога Урура, властелина воздуха и неба, и его брата Морготала, бога огня. Возле карминного цвета статуи Морготала он задержался особенно долго, рассказывая Эрагону, как братья-божества любили друг друга, любили так сильно, что просто жить не могли друг без друга. А потому сверкающий огнем дворец Морготала весь день сияет в небесах, а искры от его горна вспыхивают у нас над головой каждую ночь. И еще он рассказал о том, что Уруру приходится непрерывно кормить своего брата, иначе тот может умереть.

Они двинулись дальше, к двум оставшимся статуям – богини Синдри, Матери-земли, и бога Хельцвога.