Еретическое путешествие к точке невозврата

– Что там такое? – спросил Вольфгер, указывая на маленькое цветное пятно в углу.

Ута подошла и вгляделась, не дотрагиваясь ни до чего руками.

– Икона, – сказала она, – Святое семейство. Ты можешь взять её, если хочешь, иконы неподвластны тому злу, что поселилось здесь. Странно, взгляни: Святой младенец как будто плачет кровью… Никогда такой иконы не видела. Что бы она могла означать? Впрочем, я не сильна в иконографии.

– Не надо иконе здесь оставаться, – решил Вольфгер, – я возьму её и отдам монаху. Он наверняка знает, как с ней поступить.

Вольфгер неумело перекрестился, снял со стены икону и положил в сумку.

Под иконой висели парные портреты – мужчина и молодая женщина. Оба были в богатой и старинной одежде, в завитых париках. Вольфгеру показалось, что курносая, голубоглазая женщина смотрит с холста чопорно и презрительно, а мужчина выглядит грустным и усталым.

– Это они? – тихо спросил Вольфгер.

– Да, – ответила Ута.

– Странно, всё вокруг сгнило, а портреты как будто вчера вышли из-под кисти художника, – удивлённо сказал Вольфгер, разглядывая картины.

– Не трогай их! – поспешно сказала Ута. – Их неестественная сохранность не к добру.

– Не буду, не волнуйся, но посмотреть-то ведь можно? Какие странные и неприятные лица, взгляни.

– Не хочу, – отказалась Ута, – тем более что хозяйку дома я уже видела ночью. Ну, точнее, её призрак. Что-то больше не хочется.

– Вот как? – нахмурился Вольфгер, – тогда это воистину злое место, пойдём отсюда.

Кроме иконы и портретов, больше ничего примечательного в зале не оказалось.

– Плохо, что эта комната расположена над кухней, – сказала Ута, – ночью онопридёт к нам снова…

– Может быть, дождь прекратится, и тогда мы сможем уехать, – с надеждой предположил Вольфгер.

– Хорошо бы, – кивнула Ута, – вторая ночь в этом доме может оказаться похуже первой. Теперь онознает нашу защиту и постарается её обойти…

Они спустились вниз, и Вольфгер, подойдя к монаху, протянул ему икону:

– Вот, нашли наверху, я решил забрать, не висеть же ей в пустом доме…

Монах перекрестился, взял икону, всмотрелся в неё и побледнел.

– И здесь… – сказал он.

– Что – «и здесь»? – спросила Ута.

– Ничего, фройляйн, ничего… – ответил отец Иона, убирая икону в свой мешок. – Так…

Ута недовольно посмотрела на Вольфгера, но тот промолчал. Раз монах не хочет объяснять смысл кровавых слез на иконе, пусть так и будет.

Неожиданно на кухню ввалился гном. С его плаща лило, никаких дров при нём не наблюдалось.

– Ну, и где же дрова, ваше гномство? – насмешливо спросил Карл.

– В лесу кто-то кричал! – невпопад ответил гном. – Надо сходить, посмотреть!

– Кто кричал? – спросил Вольфгер.

– Откуда я знаю? Голос вроде женский или детский, – ответил гном. – В лесу вообще нелегко понять, кто кричит и откуда. Сначала что-то затрещало, как будто дерево рухнуло, а потом я услышал крик. Кажется, кого-то придавило…

– Может, это морок? – не обращаясь ни к кому конкретно, спросила Ута. – Место здесь нехорошее, всякое может быть…

– Надо взять лошадей и посмотреть! – настаивал гном. – Мало ли…

– Промокнем ведь до костей… – с неудовольствием сказал Вольфгер, – да и как мы будем искать это упавшее дерево? Ты хоть направление запомнил, Рупрехт?

– Вроде запомнил... – неуверенно ответил гном.

– В лесу звуки коварны, – покачал головой Карл, – они могут отражаться от деревьев, и тогда вообще не поймёшь, где кричали…

– Если никто не хочет идти со мной, я пойду один! – упрямо сказал гном.

Вольфгер вздохнул.

– Видно, делать нечего, придётся ехать, да и лошади, наверное, застоялись. Вперёд, господа мои, нас ждёт приятная прогулка! Ута, останься с монахом, тебе-то зачем мокнуть?

Когда они вывели лошадей из дома, дождь немного утих. Лошади прядали ушами и недовольно фыркали. Вольфгер кое-как устроился в отсыревшем седле, Карл посадил перед собой гнома.

– Ну, куда ехать? – спросил барон.

– Я шёл по тропинке, – пояснил гном, – вон туда, отошёл недалеко, а кричали, по-моему, вон оттуда…

Ехать было трудно, густой подлесок и бурелом мешали свернуть с тропы. Несколько раз Карлу проходилось прорубать дорогу секирой. Мокрое и скользкое дерево рубилось плохо, секира отскакивала, один раз гном чуть не получил обухом по лбу, после чего предпочёл слезть с лошади и идти пешком.

С полчаса они блуждали по лесу, гном иногда кричал, но крик вяз в сыром воздухе и оставался без ответа.

Они насквозь промокли, проголодались и уже собирались прекратить поиски и возвращаться в дом, как вдруг Карл сказал:

– Вон там, в кроне деревьев, как бы просека, видите? Дерево упало и переломало ветки вокруг, наверное, это там.

– Едем! – решил Вольфгер, – если и там никого не найдём, возвращаемся.

Но они нашли того, кто кричал сразу, как только подъехали к рухнувшему дереву. Человек лежал навзничь, придавленный к земле.

– Да он хоть жив? – спросил Карл, спрыгивая с лошади.

– Карл, давай попробуем приподнять ствол, а ты, Рупрехт, вытаскивай человека. Сможешь?