Еретик

Забрав у Джейка своего коня, он бок о бок с аббатом пошел к монастырю. Робби молчал, но аббат Планшар, по-видимому, понял по его молчанию, что молодой шотландец хочет поговорить. Он велел привратнику приглядеть за конем, а потом попросил гостя оставить свой меч и щит при входе.

– Конечно, ты можешь оставить их у себя, – сказал аббат, – но мне кажется, что без оружия тебе будет удобнее. Добро пожаловать в Сен-Север, обитель Святого Севера.

– Святой Север, он кто? – спросил Робби, отстегивая висевший на шее щит.

– Считается, что он здесь, в долине, вылечил сломанное крыло ангелу. Не скрою, порой мне довольно трудно в это поверить, но Господь любит испытывать нашу веру, и я каждый вечер молюсь святому Северу, и благодарю его за это чудо, и прошу его исправить и меня, как он – то белое крыло.

Робби улыбнулся:

– Ты нуждаешься в исправлении?

– Мы все нуждаемся. Когда мы молоды, у нас чаще всего повреждается дух, а когда становимся стары, то тело.

Аббат Планшар взял Робби под локоть и повел на монастырский двор, где пригласил своего гостя присесть на низенькую ограду между двумя столбами.

– Ты Томас, да? Ведь так, кажется, зовут начальника англичан?

– Нет, я не Томас, – ответил Робби, – но выходит, вы тут о нас наслышаны.

– А то как же? За все время, с тех пор как тут однажды упал ангел, ваше появление – единственное примечательное событие в наших краях, – промолвил аббат с улыбкой, а потом обернулся и попросил подошедшего монаха принести вина, хлеба и сыра. – И пожалуй, меда! Мы делаем очень хороший мед, – добавил он, обращаясь к Робби. – За ульями ухаживают прокаженные.

– Прокаженные?

– Они живут позади нашего дома, – невозмутимо пояснил аббат, – того самого дома, который ты, молодой человек, собирался разграбить. Я прав?

– Да, – признался Робби.

– А вместо этого ты здесь сидишь и преломляешь со мной хлеб.

Планшар помолчал, его проницательные глаза внимательно вглядывались в лицо юного шотландца.

– Ты что-то хотел сказать мне?

Робби нахмурился:

– Откуда ты знаешь? – озадаченно спросил он.

Планшар рассмеялся:

– Когда ко мне приходит солдат, вооруженный, в доспехах, но с висящим поверх кольчуги распятием, нетрудно понять, что этот человек размышляет о Боге. Ты, сын мой, носишь знак на груди, – он указал на распятие, – а мне хоть и минуло восемьдесят пять лет, но этот знак я все еще различаю.

– Восемьдесят пять! – ахнул в изумлении Робби.

Аббат промолчал. Он просто ждал, и Робби, помявшись, выложил все, что накипело у него на душе. Он рассказал, как они захватили Кастийон-д’Арбизон, как нашли в его застенках нищенствующую и как Томас спас ей жизнь.

– Это беспокоит меня, – сказал Робби, уставясь в траву, – и я думаю, что, пока она жива, нам не приходится ждать ничего хорошего. Ее осудила Церковь!

– Да, это так, – промолвил Планшар и погрузился в молчание.

– Она еретичка! Ведьма!

– Я знаю о ней, – мягко сказал Планшар, – и слышал, что она жива.

– Она здесь! – воскликнул Робби, указав на юг, в сторону деревни. – Здесь, в вашей долине!

Планшар глянул на Робби, понял, что видит перед собой бесхитростную, простую, но смятенную душу, и мысленно вздохнул. Потом он налил немного вина и пододвинул к молодому человеку хлеб, сыр и мед.

– Поешь, – мягко сказал он.

– Это неправильно! – горячился Робби.

Аббат не прикоснулся к еде. Правда, он отпил глоток вина, а потом заговорил тихонько, глядя на струйку дыма, поднимавшуюся над разожженным в деревне сигнальным костром.

– Грех нищенствующей не твой грех, сын мой, – промолвил он, – и когда Томас освободил ее, это сделал не ты. Тебя так тревожат чужие грехи?

– Я должен убить ее! – заявил Робби.

– Нет, не должен, – решительно возразил аббат.

– Нет? – удивился Робби.

– Если бы Господь хотел этого, – сказал аббат, – Он не послал бы тебя сюда поговорить со мной. Божий промысел понять бывает непросто, но я давно заметил, что Он чаще избирает не окольные, как мы, а прямые пути. Мы же склонны усложнять Бога, потому что не видим простоты добра.

Он помолчал.

– Ты вот сказал, что, пока она жива, вас не ждет ничего хорошего, но скажи, почему ты думаешь, что Господь должен непременно ниспослать вам что-то хорошее? В здешнем краю все было тихо-мирно, разве что шайки разбойников иногда нарушали покой. И что же, если она умрет, Господь сделает вас еще более злобными?

Робби промолчал.

– Ты вот все толкуешь о чужих грехах, – продолжил уже более сурово Планшар, – а о своих собственных помалкиваешь. Для кого ты надел распятие – для других? Или для себя?

– Для себя, – тихо промолвил Робби.

– Ну так и расскажи мне о себе, – предложил аббат.

И Робби рассказал.

 * * *

Жослен де Безье, сеньор Безье и наследник обширного графства Бера, обрушил свой кулак на столешницу с такой силой, что изо всех щелей поднялась пыль.

Его дядя, граф, нахмурился.

– Незачем стучать по дереву, Жослен, – миролюбиво сказал он. – В столе нет личинок древоточца. По крайней мере, я на это надеюсь. Его протирают скипидаром, чтобы они не заводились.