Еретики Дюны

— Это безопасно — любить землю и места, — сказал Тег.

— Мне особенно нравятся жгуче-рыжие ковры в холле и витражное стекло входной двери, — произнесла Тараза. — Этот витраж действительно древний, я уверена.

— Ты наверняка прибыла не для того, чтобы говорить об интерьерах, — сказал Тег.

Тараза хмыкнула.

У нее был пронзительный голос, а подготовка Ордена научила ее использовать его наиболее эффективно. Это был не тот голос, который легко проигнорировать, даже когда он кажется абсолютно небрежным, вот как сейчас. Тег видывал ее на Советах Бене Джессерит. Там ее манера была могущественной и убеждающей, каждое слово — показатель язвительного ума, руководящего ее решениями. Он мог ощутить важность решения, стоящего за ее нынешним поведением.

Тег указал на кресло с зеленой обивкой слева от себя, она посмотрела, еще раз метнув взгляд по комнате, и подавила улыбку.

Она бы взялась безбоязненно поспорить, что в доме не найдется песьего кресла. Тег был древностью, окружившей себя древностями. Она уселась и расправила складки своего облачения, ожидая, когда Тег усядется в точно такое же кресло напротив нее.

— Я сожалею о необходимость обращаться к тебе, когда ты уже в отставке по возрасту, башар, — сказала она. — К несчастью, обстоятельства почти не оставляют мне выбора.

Тег оперся своими длинными руками на подлокотники кресла — ментат, погруженный в размышления, его поза говорила: «Наполни мой ум данными».

Тараза на мгновение была обескуражена. Импозантное это было зрелище. В облике Тега сохранялась прежняя царственность. Высокий, с большой головой, увенчанной седыми волосами. Она знала, что ему не хватает четырех стандартных лет до трех сотен. Даже учитывая, что стандартный год был короче так называемого примитивного года, это все равно был впечатляющий возраст, и с таким опытом службы Бене Джессерит, чтобы она относилась к нему с уважением. На Теге, отметила она, светло-серый мундир без знаков отличия. Тщательно пошитые брюки и куртка, белая рубашка с открытым воротом, обнажавшим покрытую глубокими морщинами шею. Золото поблескивает на поясе — она узнала солнце с лучами башара, полученное им при уходе с действительной службы. До чего же в духе практичного Тега! Он подвесил эту золотую штучку себе на пряжку пояса. Это ее успокоило. Тег поймет ее проблему.

— Нельзя ли мне выпить воды? — спросила Тараза. — Путешествие было долгим и утомительным. Последний участок пути мы проделали на одном из наших транспортов, который следовало бы заменить еще пять сотен лет назад.

Тег поднялся из кресла, подошел к стенной панели и извлек бутылку охлажденной воды и стакан из шкафчика за панелью. Он поставил все это на низкий столик у правой руки Таразы.

— У меня есть меланж, — предложил он.

— Нет, спасибо, Майлз. У меня с собой мои собственный.

Тег опять уселся в свое кресло, и она подметила в нем некоторую скованность. Учитывая его года, он, все равно, был примечательно подвижен.

Тараза налила себе полстакана воды, выпила одним глотком и с изысканной осторожностью поставила стакан на боковой столик. Как же подступиться? Поведение Тега ее не одурачивало. Он не желает вылезать из своего спокойного убежища. Ее аналитики предостерегали об этом. Со времени отставки он проявил более чем праздный интерес к фермерству. Его обширные земли здесь, на Лернаусе, были по сути своей экспериментальными участками.

Она подняла взгляд и неприкрыто стала его разглядывать. Квадратные плечи подчеркивали узкую поясницу Тега Значит, он до сих пор поддерживает форму. Это длинное лицо, резкие черты которого формируются рельефной костью: типично атридесовское. Тег встретил ее взгляд, как он делал это всегда — требуя внимания, но открытый всему, что может сказать Верховная Мать. Его узкий рот приоткрыт в легкой усмешке, обнажая ровные и светлые зубы.

«Он понимает, что мне не по себе! — подумала она. — Проклятье! Он почти столько же времени слуга Ордена, как и я».

Тег не подкидывал ей наводящих вопросов. Его поведение оставалось безупречным, странно отстраненным. Она напомнила себе, что это вообще характерно для ментатов, никаких других выводов из этого не следует.

Тег резко встал и прошел к серванту слева от Таразы. Он повернулся, скрестил руки на груди, и откинувшись на сервант, доглядел на нее.

Таразе пришлось повернуть кресло, чтобы оказаться лицом к нему. Черт его подери! Тег не собирался облегчить ее задачу. Все Преподобные Матери отмечали — трудно заставить Тега присесть во время разговора. Он предпочитал стоять, плечи напряжены с военной жесткостью, взгляд устремлен вниз. Немногие Преподобные Матери достигали его роста — более двух метров. Эта его привычка стоять — на чем сходились все аналитики — была способом Тега (может быть бессознательным) выражать протест против своего подчинения Ордену. Ни в чем другом, однако, этот протест не сказывался. Тег всегда был самым надежным военачальником, когда-либо состоявшим на службе Ордена.