Еретики Дюны

— Сами Преподобные Черницы считают так, хозяин. Следует ли нам демонти…

— Нет! — узнав такое, Вафф сбросил свою маску эльфа, лицо его обрело выражение повелевающего Господина. Лицевые Танцоры покорно закивали головами. На лице Ваффа появилось выражение бурной радости. Возвращающиеся из Рассеяния тлейлаксанцы, докладывали правдиво! Простым снятием оттиска с разума он удостоверился в существовании нового оружия у этих людей!

— Каковы твои приказания. Господин? — спросила старшая из Преподобных Черниц. Вафф опять стал похожим на эльфа.

— Мы проведем полное исследование только тогда, когда вернемся в сердце Тлейлакса, в Бандалонг. А пока — даже Господин не отдает приказа Преподобным Черницам. Это вы МОИ Госпожи, пока мы не освободимся от шпионящих глаз.

— Разумеется, Господин. Следует ли мне теперь передать твои приказы находящимся снаружи?

— Да, и вот мои приказания: этот не-корабль никогда не должен вернуться на Гамму. Он должен исчезнуть без следа. Ни одного выжившего.

— Будет сделано. Господин.

~ ~ ~

Технология, как и многие другие роды деятельности, тяготеет к избежанию риска для инвесторов. Сомнительное, если возможно, исключается. Капитальные вложения следуют этому правилу, поскольку люди обычно предпочитают предсказуемое. Немногие распознают, сколь это может быть губительно, как жестко ограничивает изменчивость и, таким образом, делает население целых народов фатально уязвимым перед тем, насколько обескураживающе наше мироздание может метнуть свои кости.

Оценка Икса. Архивы Бене Джессерит.

Наутро, после своего испытания в пустыне, Шиэна проснулась в жреческом комплексе и обнаружила, что ее кровать окружена людьми, облаченными в белое. «Жрецы и жрицы!»

— Она проснулась, — сказала жрица.

Шиэну охватил страх. Она натянула одеяло прямо до подбородка, не отводя взгляда от этих напряженных лиц. «Не собираются ли они опять бросить ее в пустыне?» Она спала сном крайней усталости в мягчайшей постели и на чистейшем белье, какое только бывало у нее за восемь лет ее жизни, но она знала — все, что делают жрецы, может иметь двоякий смысл. Им не следует доверять!

— Ты хорошо спала? — спросила та же жрица, что произнесла и первые слова, седоволосая пожилая женщина, лицо окаймлено капюшоном белой рясы с пурпурной отделкой. Бледно-голубые водянистые глаза, старые, но живые. Нос — вздернутая кнопка над узким ртом и выступающим подбородком.

— Ты поговоришь с нами? — настаивала женщина. — Я — Каниа, твоя ночная служанка, помнишь? Я помогала тебе лечь в постель.

По крайней мере, тон голоса успокаивал. Шиэна присела и получше присмотрелась к окружающим. Они боялись! Нос ребенка пустыни умел распознавать едва уловимые, но разоблачительные запахи. Для Шиэны это был простой и непосредственный сигнал. «Этот запах равняется страху».

— Вы думали, что вы мне повредите, — сказала она. — Почему вы это сделали?

Люди вокруг нее обменялись взглядами глубокого ужаса.

Страх Шиэны развеялся. Она ощутила новый порядок вещей, а вчерашнее испытание в пустыне означало и дальнейшие перемены. Она припомнила раболепие этой пожилой женщины… Каниа? Накануне вечером она почти пресмыкалась перед Шиэной. Шиэна поняла, что любой человек, переживший угрозу смерти, со временем достигает нового эмоционального равновесия — страхи становятся преходящими. Это новое состояние было любопытным.

Голос Кании затрепетал, когда она ответила:

— Воистину, дитя Бога, мы не намеревались тебе причинить вред.

Шиэна разгладила одеяло у себя на коленях.

— Меня зовут Шиэна, — это вежливость пустыни. Каниа уже назвала свое имя. — А кто остальные?

— Их уберут, если ты не желаешь их видеть… Шиэна, — Каниа указала на женщину с цветущим лицом слева от себя, одетую в рясу, подобную собственной. — Всех, кроме Алхозы, конечно. Она будет помогать тебе днем.

Алхоза сделала реверанс при этих словах.

Шиэна всмотрелась в пухлое лицо с отечными тяжелыми чертами, нимб пушистых светлых волос. Резко переведя взгляд, Шиэна поглядела на мужчин в этой группе. Они наблюдали за ней с тяжелящей веки напряженностью, у некоторых было выражение трепетного подозрения. Запах страха был силен.

Жрецы!

— Уберите их, — Шиэна махнула рукой на жрецов. — Они — харам! — Это было словечко низов, самое грубое для обозначения наибольшего зла.

Жрицы потрясение отпрянули.