Эркюль Пуаро

Мы увидели коробку с гримом, два предмета, я определил их как вкладыши в туфли, которые увеличивали на несколько сантиметров рост, пару серых перчаток и завернутый в папиросную бумагу великолепный золотистый парик, по цвету точно совпадавший с волосами Джейн Вилкинсон и причесанный так же, как причесывалась она: с пробором посередине и с локонами внизу.

– Вы и сейчас сомневаетесь, Гастингс? – спросил Пуаро.

Возможно, до этого момента я действительно сомневался. Но только не теперь.

Пуаро закрыл портфель и снова обратился к горничной:

– Вы знаете, с кем мисс Адамс ужинала вчера вечером?

– Нет, сэр.

– Вы знаете, с кем она обедала и пила чай?

– Про чай не скажу, но обедала она, по-моему, с мисс Драйвер.

– Мисс Драйвер?

– Да. Это ее близкая подруга. У нее шляпный магазин на Моффат-стрит, рядом с Бонд-стрит. «Женевьева» называется.

Пуаро записал адрес подруги под адресом врача.

– И еще одно, мадам. Вы можете вспомнить что-нибудь, все равно что,

из сделанного или сказанного мисс Адамс по приходе домой вчера в шесть часов, что сейчас кажется вам необычным или настораживающим?

Горничная задумалась.

– Нет, сэр, – сказала она наконец, – ничего такого я не припоминаю. Я спросила, будет ли она пить чай, а она ответила, что уже пила.

– Значит, она сказала, что уже пила чай? – прервал ее Пуаро. – Продолжайте, пожалуйста.

– И потом до самого ухода она писала письма.

– Письма? Вы знаете кому?

– Да, сэр. В общем-то, это было одно письмо – ее сестре в Вашингтон. Она писала сестре два раза в неделю, обязательно. Она собиралась опустить его, когда будет выходить, чтобы успеть к последней выемке, но забыла.

– Значит, оно до сих пор здесь?

– Нет, сэр. Я сама его опустила. Она о нем вспомнила, когда ложилась спать, и я сказала, что наклею еще одну марку и сбегаю, опущу его в экспресс-ящик, чтобы оно поскорей дошло.

– Так. А почта далеко?

– За углом, сэр.

– Вы запирали дверь, когда уходили?

Беннетт с испугом посмотрела на него.

– Нет, сэр. Я просто затворила ее, как обычно, когда выхожу на почту.

Пуаро хотел было еще что-то спросить, но воздержался.

– Хотите взглянуть на нее, сэр? – спросила горничная, всхлипывая. – Она такая красивая лежит!

Мы проследовали за ней в спальню.

На лице Карлотты Адамс застыло выражение удивительного покоя. Она казалась гораздо моложе, чем в тот вечер в «Савое». Усталый ребенок.

Пуаро посмотрел на нее долгим взглядом, в котором я прочитал странное, непонятное мне чувство. Он перекрестился.

– J'ai fait un serment[139], Гастингс, – произнес он, когда мы спустились по лестнице.

Я не спросил его, в чем он поклялся. Об этом было легко догадаться. Через несколько минут он сказал:

– Одно только меня утешает. Я не мог ее спасти. К тому времени, когда я узнал о смерти лорда Эджвера, она уже была мертва. От этого мне немного легче. Значительно легче.

Глава 10

ДЖЕННИ ДРАЙВЕР

Нашим следующим шагом было посещение врача, адрес которого дала нам горничная.

Он оказался суетливым пожилым человеком с осторожными манерами. О Пуаро он был наслышан и сказал, что счастлив видеть его во плоти.

– Чем могу быть вам полезен, мосье Пуаро? – спросил он после этой преамбулы.

– Господин доктор, сегодня утром вас вызывали в квартиру некой мисс Адамс...

– Ах, да, да. Бедная девушка! К тому же незаурядная актриса. Я дважды видел ее представления. Крайне печально, что все кончилось таким образом. Не понимаю пристрастия современной молодежи к наркотикам.

– Вы считаете, что она принимала наркотики?

– Категорически утверждать это я, как профессионал, не берусь. Во всяком случае, она не кололась. Следов иглы я не обнаружил. Следовательно, она их глотала. Горничная говорила мне, что она хорошо засыпала и без снотворного, но горничные часто ошибаются. Скорее всего она принимала веронал не каждый вечер, но в том, что она его принимала, можно не сомневаться.

– Почему вы так думаете?

– А вот, посмотрите... Одну минуту... куда я ее засунул?

Он искал что-то в своем чемоданчике.

– Ага, вот она!

И он достал маленькую черную сафьяновую сумочку.

– Я забрал ее с собой, чтобы горничная не переложила в ней что-нибудь ненароком. Тут есть что предъявить на дознании.

Открыв сумочку, он извлек из нее крошечную золотую шкатулку, на которой рубинами были выложены инициалы «К.А.». Это была чрезвычайно дорогая безделушка. Врач открыл ее, и мы увидели, что она почти доверху наполнена белым порошком.

– Веронал, – коротко пояснил он. – Поглядите, что написано внутри.

Внутри, на крышке шкатулки, было выгравировано:

«К.А.» от «Д.», Париж, 10 ноября.

Приятных сновидений».

– Десятое ноября, – задумчиво сказал Пуаро.

– Совершенно верно. А сейчас июнь. Следовательно, мы можем предположить, что она принимала веронал по крайней мере полгода, но поскольку год не указан, то срок может быть гораздо больше.

– «Д.», Париж, – нахмурясь, произнес Пуаро.