ЭРКЮЛЬ ПУАРО

По внешнему виду Лайонел Клоуд был чем-то похож на своего брата Джереми. Тоже худощавый и седой, он, однако, не отличался невозмутимостью, присущей его брату-адвокату. Он был нетерпелив и резок – его раздражительность восстановила против него многих пациентов, которые за ней не замечали его большого врачебного опыта и человеческой доброты. Но по-настоящему интересовали его только научные исследования, своим «хобби» он считал изыскания по фитотерапии. Человек рациональный и умный, он с трудом терпел причуды жены.

Линн и Роули всегда называли миссис Джереми Клоуд только Фрэнсис. А вот миссис Лайонел Клоуд именовалась не иначе, как тетя Кэти. Они любили ее, но считали во многом смешной.

Эта вечеринка, устроенная в честь возвращения Линн домой, была чисто семейной.

Тетя Кэти нежно приветствовала племянницу:

– Какая ты хорошенькая и загорелая! Это все Египет, я уверена. Ты прочла книгу об оракулах страны пирамид, которую я послала тебе? Очень интересно!.. Все становится так понятно, не правда ли?

От необходимости отвечать Линн была избавлена приходом миссис Гордон Клоуд и ее брата Дэвида.

– Это моя племянница Линн Марчмонт, Розалин.

Линн, насколько это позволяли приличия, с любопытством осмотрела вдову Гордона Клоуда.

Да, она хороша, эта девочка, которая вышла за старого Гордона Клоуда из-за его денег. Справедливы были и слова Роули о том, что у нее вид воплощенной невинности. Черные волосы, ниспадающие крупными волнами, ирландские синие глаза с поволокой, полураскрытые губы.

Все остальное в ней свидетельствовало о богатстве. Платье, драгоценности, маникюр, меховая пелерина. Фигура хорошая, но носить дорогую одежду, носить ее так, как носила бы Линн Марчмонт, если бы ей дали хоть половину таких средств, она не умеет. («Но у тебя никогда не будет этих средств», – сказал ей тут же внутренний голос.)

– Здравствуйте, как поживаете? – сказала Розалин Клоуд.

И, повернулась в нерешительности к мужчине, стоявшему за ней:

– Это... Это мой брат.

– Как поживаете? – сказал Дэвид Хантер.

Это был стройный молодой человек с темными волосами и темными глазами. Он отнюдь не выглядел счастливым – скорее, излишне дерзким и готовым постоять за себя.

Линн сразу поняла, почему он так не нравился всем Клоудам. Она встречала за границей людей такого типа – бесстрашных и чуточку опасных. Людей, на которых нельзя положиться, готовых на подвиг в состоянии экзальтации и способных довести своих боевых командиров до исступления полным отсутствием дисциплины.

Линн спросила у Розалин, чтоб поддержать разговор:

– Как вам нравится Фарроубанк?

– Чудесный дом, – сказала Розалин.

Дэвид Хантер усмехнулся:

– Бедняга Гордон неплохо устроился. Не пожалел затрат.

Это вполне соответствовало истине. Когда Гордон решил поселиться в Вормсли Вейл – или, вернее, проводить там часть своего времени, – он счел необходимым построить дом. Он был слишком большим индивидуалистом, чтобы согласиться жить в доме, пропитанном историями других людей. Гордон пригласил молодого архитектора современного направления и предоставил ему полную свободу. Половина жителей Вормсли Вейл считала Фарроубанк чудовищным жилищем: его прямоугольные формы, его встроенная мебель, скользящие двери, стеклянные столы и стулья – все это вызывало неодобрение. Единственное, что нравилось всем, – это ванные комнаты.

В словах Розалин «чудесный дом» прозвучал благоговейный восторг. Смешок Дэвида заставил ее вспыхнуть...

– Это вы вернулись из армии? – спросил Дэвид у Линн.

– Да.

Он оценивающе скользнул по ней глазами, и она почему-то покраснела.

Снова внезапно появилась тетя Кэти. Она умела появляться будто из-под земли. Быть может, она научилась этому на многочисленных спиритических сеансах, в которых участвовала.

– Ужин, – сказала она и как бы в скобках добавила: – Я думаю, лучше назвать это ужином, чем обедом. От ужина не так много ждут. Ужасно трудно доставать продукты. Мэри Льюис сказала мне, что раз в две недели оставляет хозяину рыбной лавки десять шиллингов. По-моему, это безнравственно. Вы согласны?

Доктор Клоуд беседовал с Фрэнсис, прерывая свои слова нервным смешком:

– Будет вам, Фрэнсис. Никогда не поверю, что вы это всерьез...

Все вошли в запущенную и довольно безобразную столовую. Джереми с Фрэнсис, Лайонел с Кэтрин, Адела, Линн и Роули. Все Клоуды – и двое чужих. Ибо хотя Розалин и носила имя Клоуд, она не стала настоящей Клоуд, как Фрэнсис и Кэтрин. Она была чужой – чувствовала себя неловко, нервничала. А Дэвид... Дэвид был отщепенцем – и в силу обстоятельств, и по собственной воле. Об этом думала Линн, занимая свое место за столом.

В столовой ощущался накал каких-то эмоций. Каких? Ненависти? Неужели это действительно ненависть?

Во всяком случае, нечто разрушительное.