Эротические рассказы Рунета - Том 1

Свободных мест в шестых классах в ближайшей гимназии по закону пакости не было, и директор школы, впечатленный отметками, принял решение отправить ее в седьмой, что автоматически сокращало дочке год обучения. Сказать что она не обрадовалась, значит — погрешить против истины. Покажите мне такого ребенка, который был бы не рад закончить школу на год раньше, тем более, что в Берлине в гимназиях дети учатся не десять, как у нас, а тринадцать лет.

Мы с супругой тоже радовались за компанию с дочерью, ровно до тех пор, пока не познакомились с ее одноклассниками. Совершенно другая система воспитания, иные моральные критерии. Эти дети, причем из престижного района, выглядели какими-то отморозками.

Весь школьный двор заполняла гудящая толпа. Она образовывала замысловатые течения среди клумб и столов для тенниса, роилась кучками, вспыхивающими громким гоготом и окутывающимися клубами не только сигаретного дыма. Одеваются в Германии кто как на душу положит, — демократише ланд, — никаких правил для повседневного ношения одежды не существует, но толпящиеся во дворе подростки поразили меня в самое сердце. Повсеместно джинса чередовалась с кожей, ширина и длинна брюк варьировалась в самой широкой степени, платформы напоминали пизанскую башню, а прически щетинились оранжевыми и зелеными копьями.

Как оказалось, мы сильно прогадали, отдав свою дочку в тот же класс, в который она ходила в Москве. Самым младшим по возрасту в ее новом классе был маленький итальянец, и ему скоро должно было стукнуть шестнадцать. Четыре, а то и пять лет отделяло Жанну от ее одноклассников. Хотя физически она была развита не по годам, и рост, и грудки, и задик, все это могло дать фору большинству девочек из ее класса.

Но дело было сделано, до первой сессии оставалось полгода, и мы решили посмотреть что из всего этого получится. Дома супруга провела разъяснительную работу: не курить, не выпивать, с мальчиками не дружить, ну и так далее. Жанка кивала головой и клялась всеми богами, что до окончания гимназии ее перечисленные предметы абсолютно не волнуют.

А дальше пошла жизнь заполненная повседневной суетой: мы ходили на работу, дочка в школу, и этот порядок прерывался только в выходные дни, когда мы выбирались отдохнуть. Постепенно мы обрастали знакомыми и приятелями, Жанка тоже помаленьку сходилась с подружками. У них в школе образовалась своеобразная компания из ребят, для которых немецкий язык был неродной.

На Рождество она выпросила у нас хенди и целыми днями обменивалась с ними SМS-сообщениями. Мы как могли поощряли ее контакты, опасаясь влияния местных ребят, которых по прежнему воспринимали не иначе как отъявленных бандитов и наркоманов. К Жанне стали забегать подруги, приглашая ее погулять, пробежаться по магазинам. А однажды в дверь постучала ОНА.

Признаться, я тогда не обратил на нее особого внимания, мы с дочкой играли в Дартс, и я выигрывал, а потому воспринял приход очередной подружки скорее как досадную помеху. Стройная фигурка, миловидное личико, неплохо, со вкусом, одета. Девчонки выскочили из комнаты о чем-то пошептаться, я сел, закурил сигарету и внезапно ощутил пробуждение интереса к новой Жанниной подружке. До этого момента больше жена интересовалась подробностями школьной жизни нашей дочери. Я в основном вежливо здоровался с забегающими на минутку девочками, плохо различая их в лицо и тем более не представляя кого как зовут.

Пытаясь сделать незаинтересованный вид, я вяло полюбопытствовал у вернувшейся из коридора Жанны кого нам Бог прислал на этот раз.

— Это Руфь. — ответила дочь.

— Интересное имя. Она еврейка? — поинтересовался я.

— Не знаю, по моему ее дедушка еврей. А что?

— Да нет, так просто. Это твоя одноклассница?

— Нет, она учится в шестом классе.

— А! Так значит она младше тебя?

— Опять не угадал, — засмеялась Жанка, — Ей уже пятнадцать. Хотя не выглядит, правда? Я выше нее вот на столько.

Жанна показала на сколько именно, и удовлетворив мое любопытство упорхнула с Руфью то ли в кино, то ли шататься по магазинам.

— Руфь! — я катал на языке это имя, смутно сознавая, что заинтересовался этой девочкой всерьез.

Прошла еще пара месяцев. Руфь иногда забегала к нам, не чаще и не реже чем остальные девочки, но каждый раз, когда я видел ее летящую по подъездной аллее фигурку, в груди что-то сбоило, и я судорожно хватался за сигарету.

Это легкое наваждение, возникающее при появлении Руфи и исчезающее вскоре после ее ухода, почти не доставляло мне неудобств. Жена ничего не замечала, все текло своим чередом, и лишь подступающая весна помаленьку, исподволь лелеяла свои планы.

Я не знаю, когда я в первый раз понял, что мне уже не хватает периодических появлений Руфи в нашем доме. Я захотел ее страстно, до зубовного скрипа, до круженья головы. Видеть ее, любоваться ей, ласкать, гладить по руке, и только по ночам, уткнувшись в диванную подушку, я мечтал о большем.