Эсэсовский легион Гитлера. Откровения с петлей на шее

Сани постепенно уничтожали эти препятствия, срезая пальцы и носы, которые крошились, как опилки. Через несколько дней дорога стала гладкой, исключая обрубки рук и полусрезанные лица, кое-где видневшиеся во льду, как чудовищные рыбы, подплывшие близко к стеклу аквариума.

***

Как только лед стал достаточно твердым, мы возобновили движение.

Русские самолеты постоянно обстреливали нас их пулеметов. Через 2 километра мы подошли вплотную к Самаре. Переправа была медленной. И в это время эскадрилья советских самолетов набросилась на нас, как стая безжалостных ос.

Они пикировали, разворачивались и возвращались. Вместе с несколькими товарищами я побежал, чтобы освободить тяжелую повозку с боеприпасами, застрявшую посреди реки, которая в любой момент могла стать добычей русских. Я толкал ее изо всех сил, чтобы поскорее добраться до укрытия под прибрежным откосом. Самолеты спикировали еще раз, повозка перевернулась и придавила меня. В глазах почернело.

Я очнулся через полчаса, уже лежа в хижине. Мои глаза смогли различить только какие-то огромные лиловые разводы и круги. Моя левая нога была сломана в двух местах.

Я понял, что меня хотят отправить в госпиталь. Это заставило меня окончательно опомниться. Санитар, который перевязывал меня, имел в своем распоряжении лошадь и сани. Меня уложили на сани, и по вмерзшим в лед трупам мы отправились на восток.

Через час я догнал свою роту. Лежа на трех досках, я прибыл в Ново-Андреевку, которую продолжали атаковать русские самолеты. Они убили одного человека и ранили еще нескольких. Несмотря на обстрел, валлоны удержали деревню на эту ночь.

***

Мы должны были следовать далее. Моя нога выглядела сейчас как голова черного теленка. Порывшись в снегу, товарищи нашли мне один из огромных валяных сапог, которые водители танков надевают поверх обычной обуви. Это даже оказался именно левый сапог. Когда они засунули туда мою сломанную ногу, выяснилось, что сапог сидит идеально. Лежа на своих маленьких санках, я мог двигаться дальше вместе со своей ротой.

В третий раз нам пришлось пересекать покрывшуюся льдом, продуваемую ветрами Самару. Советские самолеты возобновили свою охоту за нами. Когда мы пересекали реку, они скользили над нами, треща пулеметами, а затем сбросили на нас три большие бомбы. Бомбы были сброшены с такой малой высоты, что просто не успели принять вертикальное положение и, скользя по льду, врезались в наши ряды, как три огромные серые собаки.

Мы добрались до восточного берега, но несколько валлонов погибли.

Мы получили приказ захватить высоты, господствующие над долиной, которые формировали водораздел. Тот, кто удерживал их, контролировал долину реки Самары.

17 февраля в 11.00 мы вышли на плато. Там находилась деревня, избы которой были разбросаны по обе стороны длинных замерзших прудов. Когда мы пересекли пруды, русские, находившиеся восточнее, открыли по нам яростный огонь из орудий.

Солдаты бегом бросились к избам, чтобы найти хоть какое-то укрытие. Распластавшийся на своих санях, я не мог сделать ни одного шага. Я слышал, как вокруг свистят осколки, иногда ударяя по доскам. Хорват, который бежал неподалеку, вытянув руки, внезапно упал на меня. У него появилась огромная красная дыра размером в два кулака там, где раньше были глаза.

Вот так мы вошли в деревню Громовая Балка, где потом потеряли половину легионеров убитыми и ранеными.

Настоящий ад

В Громовой Балке, как и во всех других местах, не было сплошного фронта. Слева на 7 километров шло пустое пространство. Справа наши товарищи из дивизии СС «Викинг» занимали деревню в 3 километрах от нас.

Русские сосредоточили свои главные силы в нескольких километрах восточнее, но их передовые посты находились буквально вплотную к нам, внутри стогов сена, которые торчали тут и там в степи.

Так как деревня Громовая Балка была построена в небольшой низине, мы расположили позиции на хребте. Мы не могли отрыть окопы, поэтому построили укрытия из больших блоков плотного снега, вырубленных топором.

Тыловые позиции были устроены чуть дальше, рядом с избами. Наши добровольцы вырезали их в кучах навоза, перемешанного с соломой, которые резать было легче, чем снег. Это дало нам несколько неожиданное лакомство, так как наши солдаты откопали две бутылки французского коньяка, забытые русскими во время поспешного бегства.

К несчастью, это оказалось единственным утешением, так как следующие десять дней в Г ромовой Балке творился настоящий ад.

***

Чтобы разместиться, мы имели всего две или три избы на роту. Почти все окна были перебиты к моменту нашего прихода. Большевики, как обычно, перестреляли всех животных. Их туши лежали внутри домов или прямо на порогах. Одна лошадь умерла в окне избы, почти загородив его. Две другие мертвые лошади валялись в конюшне.

Так как противник атаковал нас днем и ночью, половина наших людей постоянно находилась на позициях в снегу. Из-за холода роты были поделены пополам, и караулы сменялись каждые два часа.