Ешь. Люби. Прощай

Я, конечно, смог. Ну, вернее, я попытался. Впереди была не ахти какая высота, но по моим прикидкам должно было хватить. Я залез на перила и, как канатоходец, максимально грациозно (или мне так почудилось в тот момент) разогнулся, продолжая балансировать всем телом. Волна какого-то исконно-древнего могущества пронзила мне позвоночник, я ликовал, я чувствовал себя сверхчеловеком из фантастических вселенных. На пике своего совершенства я вскинул руки, чтобы упасть в объятия вечности – и упал. Но вечность потянула меня назад, на асфальт тротуара смотровой площадки. Вдруг все вокруг сделалось каким-то ватным и нереальным, я лежал на земле и глядел на табло цифровой рекламы напротив. Там обещали концерт довольно уже поиздержавшейся певички Наташи, потом приглашали на отдых на курорты Калининградской области, потом предлагали подписать контракт. Я не успел понять, с кем именно нужно подписать контракт, я был готов это сделать, но мне снова показали постаревшее лицо певички, а после снова Калининград. А потом я провалился в какое-то липкое небытие, где я бежал по Лужнецкому мосту, из реки за мной тянулись щупальца жуткой певички, а на самом краю его – там, где спрут не смог бы меня достать – меня ждала Кира. Она звала меня, она просила не оставлять ее одну.

Потом снова начались картинки, какой-то прохожий меня вел, мы говорили про Киру и певичку, мне кажется мы снова пили. А еще я запомнил суровый профиль МГУ, который в свете луны казался школой волшебников из детской сказки.

Проснувшись, я с удивлением уставился в потолок. Это был все тот же черно-белый не сильно выделяющийся изяществом натяжной потолок, но я мог абсолютно точно констатировать, что это был потолок моей квартиры. Где я совершенно точно не чаял очутиться после событий вчерашнего вечера. Голова раскалывалась на тысячи маленьких кричащих я, у меня не было планов на жизнь, на день, на час, даже на минуту, которая вот-вот уже начнется. Мир сделал то, что луна никогда не позволяет себе сделать по отношению к земле: он обернулся ко мне своей обратной стороной – и, как не силился, я не мог найти в этом мире хотя бы одно место, где мне было бы место. Дома не было кофе. Дома не было аспирина. Киры тоже не было дома.

Я, наспех одевшись в умеренно свежие одежды, выбежал на улицу. Мир, лишившись красок и звуков, вывернувшись на изнанку, приветствовал меня, салютовал мне, изрыгая тела людей из вагонов наземного транспорта, обнимал меня объятиями мартовской ледяной измороси, он любил меня, как отец-спартанец любит своего младшего слабого сына по дороге к бездне. Я принял единственно верное, на мой взгляд, решение, которое мог принять: я отправился в то место, где я появился как я, где мне всегда. ВСЕГДА. Мне всегда было место там. Я отправился на работу.

Итак, теперь вам нужно узнать о Лёшике еще кое-что интересное. Я шеф-повар ресторана, именно там я тружусь уже много лет, не без успеха, что скрывать. Без лишней скромности. Я прошел путь от тестомеса, где восемнадцатилетним мальчишкой пытался скармливать муку, яйца и молоко ненасытному жерлу машины. Дальше были: помощник в горячем цехе, повар горячего цеха, су-шеф. Этот путь уложился в четыре года, и следующие двенадцать лет – прекрасных, ответственных, насыщенных смыслом и чувством двенадцать лет – я провел уже в ранге отца всех процессов на кухне. Это было мое призвание, я этого никогда не скрывал ни от себя, ни от окружающих. И хоть кругозор моих кулинарных образов был довольно узок и ограничивается, пожалуй, только рамками «Книги о вкусной и здоровой пище», которую я впитал с молоком матери и которую впоследствии получил от нее в день смерти в мои неполные семнадцать – вряд ли в этом мире жил человек, который смог бы сварить борщ вкуснее, чем это делаю я. Без ложной скромности.

Довольно серьезным испытанием обернулась моя попытка пройти путь в несколько кварталов, через все эти бессмысленные светофоры и взгляды прохожих, тоже светивших, кто зеленым (мол, клевый прикид, чувак!), кто желтым (смотри, далеко ты в таком виде не уйдешь). Что мне семафорили красные прохожие, я понял уже когда попал в кафе и попытался приступить к трудовой деятельности. Сначала на меня обрушился шквал каких-то совершенно неуместных увещеваний в стиле, что мне нужен отдых, хотя я был уверен в обратном и игнорировал их. Поскольку они были слишком навязчивы, мне пришлось пойти на хитрость и разбить об пол трехлитровую банку с маринованными огурцами. Это возымело свой эффект. Как я и подозревал, огурцы красиво рассредоточились по кухне, чередуясь с листами черной смородины и хрена, кухня приобрела довольно необычный, но нарядный вид. Любуясь красотой, которую сам создал, я пропустил силовой прием от су-шефа Никиты. Обычно мое джиу-джитсу всегда было значительно лучше его дзюдо, но в этот раз я проморгал. Никита перевел меня в партер и через какое-то время, благодаря стараниям Мариши из холодного цеха, оставшейся неравнодушной ситуации, я оказался лежать мордой в пол со связанными за спиной руками.