Еще один мальчик

— К Витч?

— К директору, — поправил Буллер.

После дуэли…

— Доигрались, молодые люди? Теперь извольте слушать меня, и только попробуйте пикнуть!

Профессор Макгонагалл чуть не шипела от злости.

— Рассаживайтесь… Подальше друг от друга, и чтобы ни одного звука. Кикимер проследит. Я буду вызывать вас на разговор в кабинет каждого по очереди. Запомните: вы вляпались, как вы любите говорить, и очень крепко. Советую потратить время ожидания, размышляя, что вы мне расскажете. От ваших слов зависит ваше исключение из школы!

Виноватые дружно опустили головы.

— Раскаиваетесь? Хорошо, лучше поздно, чем никогда. А я, с вашего позволения, начну? Вы первый, мистер Уизли.

Фред встал и прошел в кабинет. Дверь за ним захлопнулась.

За Фредом вызвали Буллера, затем Найла, затем Тайгера…

Очередь Бобби пришла последней.

— Садитесь, юноша, — холодно пригласила директриса и повторила:

— Доигрались?

Бобби сел, устремив на нее внимательный взгляд.

— Ситуация, мистер Грейнджер, следующая: никакой дуэли не было. Иначе мне придется всех вас семерых исключить из школы. Ваши товарищи обдумали мое предложение и согласились. Мы сошлись на таком варианте: Вы пошли с друзьями в запретный лес, погуляли и вернулись. Мистер Олливандер для смеху метнул в дерево заклятие, на чем ваша прогулка успешно закончилась. Вы согласны?

— Извините, профессор, нет, — сказал Бобби.

— У меня нет времени уговаривать Ваше упрямство, мистер Грейнджер. Меня ждет срочная работа.

— Профессор, я тоже изучал Устав Хогвартса, и я готов доказывать в суде, что исключение касается только двоих. Исключать всех семерых незаконно. Никому, кроме самих дуэлянтов, кара не угрожает. Исключать можно только Олливандера и меня, — сказал Бобби.

— Возможно, Вы и правы, мистер Грейнджер. Спорить не буду. Но Вы согласны, что Вас и Олливандера придется исключить? Вас это устраивает?

— Я знал, на что иду, — спокойно сказал Бобби.

— А мистер Олливандер?

— Я не отвечаю за мистера Олливандера.

— Вот как, — проронила директриса.

— Я заслужил исключение, и я готов.

— Куда же Вы пойдете?

— У меня есть предложения из Дурмстранга, а ЖАБА я могу сдать платно в самом Министерстве, как экстерны делают, — сказал Бобби.

— Вижу, вы всё продумали.

Бобби промолчал, глядя на директора.

— Но как насчет мистера Олливандера? Я помню ваш ответ, что Вы за него не отвечаете, не трудитесь его повторять. Дело в том, мистер Грейнджер, что Вы отвечаете за Олливандера, хотите того или нет. По Вашим показаниям ему грозит Азкабан.

— Да, не стоило ему бросаться в людей Авадой Кедаврой, — небрежно сказал Бобби.

— Вы так думаете? У меня есть показания шестерых свидетелей, что мистер Олливандер шутил. У него не было серьезных намерений.

— Я могу показать Вам мертвое дерево, в которое попало заклятие. В любое удобное для Вас время.

— Благодарю, это очень любезно с Вашей стороны, — вежливо ответила Макгонагалл. — Шесть свидетелей готовы подтвердить, что мистер Олливандер не имел в виду убивать вас, он просто неудачно пошутил. И следователи поверят им, хотя бы потому, что и Вам, и Олливандеру нет семнадцати лет. Это была не настоящая Авада кедавра. Вы отличник по Темным искусствам и должны знать, что выполнение Авады кедавры требует серьезной магической мощи и определенного настроя, которые совершенно непостижимы семнадцатилетнему мальчику. Школьник, способный вызвать полноценную Аваду кедавру, — большая редкость.

— Олливандер у нас большой талант.

— Однако я вижу, что Вы остались совершенно живы и здоровы.

Бобби уставился на директора.

— Авада кедавра, какой бы она не была, не причинила Вам вреда, все закончилось хорошо, и История не знает сослагательного наклонения «что было бы, если бы». Было то, что было, а всего остального — не было. И надеюсь, урок Вы хорошо усвоили.

— Простите, профессор, я не понимаю, — упрямо сказал Бобби.

— Почему Вы упорствуете? За применение Непростительного к человеку, тем более этого Непростительного, нарушителю полагается Азкабан, Вы понимаете это?

— Понимаю. Полностью под мою ответственность, — упрямо сказал Бобби.

— Олливандеру 17 лет, как Вам…

— Мне 16.

— Больше не перебивайте. Ему 17 лет, он даже не начал жить, и Вы хотите загубить ему жизнь? Вы готовы взять на себя такую ответственность?

— Готов, — коротко отрезал Бобби.

— Ну что ж… Я тоже могла сегодня Вас отчислить. Поводов более чем достаточно. Но я поступила с Вами милосердно, Вам не кажется? Вы не отчислены. Так Вам ли требовать строгости и всей кары закона, когда Вы сами чудом избежали отчисления? К Вам были милосердны, имейте милосердие к другим. Если Вы желаете буквального исполнения закона, то закон будет строг ко всем. Почему только к Олливандеру? К Вам тоже. Или Вы больше не настаиваете?

Макгонагалл посмотрела на Бобби и вздохнула.