Еще один шанс

– Не скажи, парень, – протянул мастер, окидывая его задумчивым взглядом. – Без толкового инструмента никакое дело толком не сладишь. Дом срубить и то топор хороший нужен.

«Так, похоже, я опять засветиться умудрился», – проворчал про себя Мишка, уже подбирая варианты, чтобы аккуратно свалить из мастерской.

– Спасибо вам, дяденька. Пойду я, – смущенно улыбнулся он мастеру, забирая свои приблуды.

– Ступай, парень. Ступай, – кивнул мастер, возвращая ему дробь.

Сунув дробь в карман, Мишка с железом подмышкой помчался к себе. Едва скинув дождевик, он подскочил к своему оружейному сундуку и, откинув крышку, принялся вспоминать, все ли у него есть для правильного снаряжения патронов. Вернувшаяся в дом Глафира так и застала его сидящим у сундука и задумчиво рассматривающим его содержимое.

– Ты чего, Мишенька? – недоуменно спросила она. – Потерял чего?

– Мама Глаша, у нас валенки старые есть? – повернулся к ней Мишка.

– Так в сенях целый ларь старья. Уж который год просила Трифона хоть пару подшить. А то что ни пара, так дыра на пятке. Перед людьми стыдно.

– Ага, – радостно рыкнул Мишка, с кровожадным видом ринувшись в сени.

Втащив в дом ларь, сплетенный из ивняка, он откинул крышку и принялся выкладывать его содержимое прямо на пол. Выбрав две пары самых новых валенок, он отложил их в сторону и, убедившись, что из оставшихся ему хватит и на пыжи, и на подшивку, отправился за ножом. Быстро вырезав две пары подходящих стелек для подшивки, он отложил заготовки в сторону и взялся за пробойник. Два часа стука и грохота, и три сотни пыжей были убраны в сундук.

Вырубая пыжи, Мишка старался использовать валенок полностью. В итоге от пары остались одни ошметья. Тетка только головой крутила и горестно вздыхала, глядя на такое разорение. Легко читая ее мысли по поводу своих охотничьих изысканий, Мишка чуть усмехнулся и, убрав пробойник, спросил:

– Мама Глаша, а где у нас дратва и игла сапожная?

– Да ты, никак, решил сам их подшить? – удивилась Глафира.

– А чего? Трифона прикажешь с каторги ждать? – фыркнул Мишка. – Зима скоро, а тебе и на улицу выйти не в чем.

– Трифон все в сенях, в особом мешке держал. Там и кожа на починку сбруи была, и иглы, и дратва, – вздохнула женщина и, махнув ладошкой, всхлипнула: – Ежели не пропил, там и висеть должен.

Унеся ларь, Мишка с грехом пополам нашел нужный мешок и вернулся в дом. Развязав горловину, он просто вывалил его содержимое на пол и, разворошив получившуюся кучу, мрачно хмыкнул. Иглы, шила, дратва были на месте. Иглы были воткнуты в кусок толстой кожи, а дратва намотана на кусок деревяшки. А вот кожа давно уже пересохла. Покрутив в руках три больших куска, Мишка почесал в затылке и, несколько раз согнув их, мрачно хмыкнул:

– На морозе разом сломаются.

– А давай я их в жиру выварю, – предложила тетка. – Трифон так когда-то делал. Кожу в жиру вываривал, а потом воском натирал. Она и мягкая становилась, и на морозе не трескалась.

– Давай, мама Глаша. Давно пора обувку в порядок привести, – кивнул Мишка, отдавая ей кожу.

* * *

Очередная капля расплавленного свинца скатилась по желобку и, тихо зашипев, едва слышно ударилась о дно стакана. Мишка, сидя за столом, плавно нажал на рычаг. Это было сродни медитации. Тихо потрескивал фитиль в лампе, тянуло теплом от печки, чуть постукивали спицы тетки, а за окном шуршал нудный осенний дождь.

Стук сапогов в сенях вырвал парня из задумчивости и палец, которым он отмерял очередную порцию свинца, чуть дрогнул. На дно стакана упала не дробина, а целая картечина. Скривившись, Мишка отпустил рычаг и мрачно покосился на двери. На пороге появился урядник. Откинув капюшон дождевика, он снял фуражку и, перекрестившись на иконы, пробасил, расправляя усы:

– Мир дому сему.

– Благодарствуем, Николай Аристархович. К печке проходите, обогрейтесь.

– Спаси Христос, Глафира. И вправду озяб, – кивнул тот и, подойдя к печи, приложил ладони к ее теплому боку.

– Присаживайтесь, Николай Аристархович, я пока самовар вздую, – добавил Мишка, поднимаясь.

Вынеся на крыльцо еще горячий самовар, он быстро подкинул в топку несколько тонких лучин, которые специально наколол, и, раздув огонь, с мрачной иронией подумал, что не мешает еще и чайник спаять. Каждый раз с самоваром возиться долго и непродуктивно. Только вот как сделать так, чтобы он не протекал? Добиться герметичности только мастерством жестянщика не получится. В любом случае его придется лудить.

Пока он предавался техническим изысканиям, самовар разогрелся и парень поволок его обратно в дом. Водрузив самовар на стол, Мишка насторожился. Урядник, уже немного согревшись, пересел к столу и теперь внимательно рассматривал собранную им конструкцию. Пару раз, осторожно качнув свинец в чаше, он повернулся к парню и, кивая на лампу, спросил:

– Сам придумал?

– Ага, – вздохнул Мишка. – В печи свинец плавить неудобно. А тут он и греется все время, и отделять, сколько нужно, удобно.

– И пули лить тут можешь? – последовал новый вопрос.

– А в чем разница? – не понял Мишка. – Что дробь, что пули. Главное, чтобы пулелейка подходящая была. Тут все от нее зависит.