Еще один шанс

«Господин Халзанов, компания “Блюмштейн и сыновья” приносит вам свои извинения за задержку направления к вам заказанного вами товара и очень надеется, что это не станет предметом вашего недовольства качеством оказания наших услуг. С огромным уважением и благодарностью, Савелий Блюмштейн».

«Савка, чёрт хрипатый! Добрался-таки до дому», – с улыбкой подумал Мишка и, повернувшись к уряднику, сказал:

– Вы простите, дядя Николай, что пришлось на этот адрес посылку выписывать, но сами знаете, почты у нас толком нет, а на деревню никто ничего высылать не станет, потому как толком и не поймёшь, куда слать. Прицел это. Я уж и не чаял, что получу его. Думал, даром только деньги потратил. Да вы сами гляньте. Это же мастерской Карла Цейса прицел. Шестикратный.

– Да вижу уж, – отмахнулся урядник с заметным облегчением. – И куда тебе ещё прицел? И так стреляешь, только успевай удивляться.

– Это, дядя Николай, на дальние расстояния стрелять. Когда и зверя-то толком не видно, – быстро пояснил парень, упаковывая всё обратно и подхватывая ящик в руки. – Всё. Пойду я. Уж простите за беспокойство.

– Ступай, баламут, – добродушно отмахнулся урядник. – Ты в следующий раз хоть предупреждай. А то не знал, что и думать.

– Обязательно, дядя Николай, – закивал Мишка, просачиваясь за дверь.

Выскочив из участка, парень перевёл дух и, вспомнив содержание записки, рассмеялся. Это надо же было додуматься? Савелий Блюмштейн. Ну Савва, ну наглец! А что ни говори, приятно. И весточку подать сумел, и за помощь отблагодарил так, что только в ноги поклониться. Теперь на пять винтовок у него было четыре прицела. Два на трофейных бельгийках, под английский патрон, что взяты с братьев убийц. Один – что парень снял с винчестера, где прицел не сильно нужен, и вот ещё один.

В участке у Мишки хранилась английская винтовка. Пристрелянная, но без всяких изысков. К ней был патронташ с десятком обойм, а это худо-бедно семьдесят выстрелов. К винчестеру Мишка патронами разжиться сильно не сумел. Редкая для этих мест вещь. Заказать, конечно, можно, но стоить они будут столько, что вполне можно в противника самородками швыряться. По цене встанет примерно одинаково. Две сотни патронов – это только так, потренироваться в стрельбе. Полковник Белецкий обещал посодействовать в этом вопросе, но пока новостей от него не поступало.

Шагая по улице, Мишка приметил знакомую фигуру. Тот самый сиделец, что приносил весточку от Иванов. Негромко свистнув, Мишка привлёк к себе его внимание и, кивком головы указав на переулок, первым свернул в него. Спустя пару минут там же возник и сиделец. Поздоровавшись, Мишка достал из кармана записку и, протянув её мужичку, негромко сказал:

– Савва грек весточку прислал. Жив. До дому добрался. Можешь её Иванам показать и сказать, что он за помощь мне вот эту штуку прислал. Прицел для винтовки.

– Откуда знаешь, что это он? – быстро пробежав глазами записку, спросил мужик.

– О том, что я такой прицел себе хочу, из сторонних только он один и знал. Был у нас с ним разговор за то. Вот и отблагодарил.

– Передам, – кивнул мужик. – Ещё чего есть?

– Есть, – помолчав, решился парень. – Скажи Иванам, чтобы от любой бузы воздержались пока. И особенно пусть политических за шкирку придержат. Война близко. И под эту марку при любом шуме военные шутить не станут. Всех в распыл пустят.

– А тебе что с того? – помрачнев, тихо спросил мужик.

– Лишней крови не люблю. Души-то православные, хоть и заблудшие, – вздохнул Мишка. – В общем, я сказал, а ты слышал. Умному достаточно.

* * *

Сборка маслобойки заняла ещё неделю. Научив тётку пользоваться этой несложной механикой, парень снова заскучал. Лето для охотника мертвый сезон. Если, конечно, он не браконьер или просто любитель убивать. Сам Мишка, оказавшись в новом теле, с удивлением понял, что всё больше относится к тайге как к живому организму. Который всё чувствует, понимает и даже может отомстить, если вести себя с ним подло. Но если ты слышишь его, понимаешь, то он станет тебе другом.

Заметив за собой подобное отношение к тайге впервые, парень несколько насторожился. Так и до очередного Гринписа недалеко. Но очень скоро он понял, что это привитые его телу хантами понятия. Это они жили не просто в тайге, а вместе с тайгой. Так что теперь он спал и видел, как снова отправится на заимку. Даже собранные аэросани его так не радовали, как наступление осени. Техника для него была не более чем инструментом для достижения нужной цели.

Хотя, если разобраться, цель по большому счёту у него была только одна. Выжить в своём новом теле и не сгинуть в свете ожидаемых будущих катаклизмов. Спустя три дня после очередной демонстрации маслобойки на посёлок был совершён очередной налёт. Точнее, не на сам посёлок, а на проходивший через узловую станцию состав. Почтово-пассажирский поезд заправился углём и водой и уже вышел на путь после стрелки, когда из тайги послышались выстрелы и появилась банда.