Еще один шанс

Так что вставляем патроны в скорозарядник, скорозарядник в барабан, поворачиваем головку фиксатора, и патроны сваливаются в каморы. Просто и со вкусом. По нынешним временам и это будет настоящей вундервафлей. На обойму, вон, урядник глаза вытаращил, а уж быстрая зарядка револьверов вообще верхом механики станет. Нужные детали в грубой обработке у парня уже были. Осталось только довести до нужной кондиции и собрать. Все эти мысли промелькнули у Мишки, пока урядник сам пробовал вставить обойму в магазин винтовки.

Убедившись, что все работает и винтовка заряжается гораздо быстрее, толстяк вернул оружие на место и, аккуратно положив обойму на стол, прогудел:

– Ну, Миша, удивил. Буду у начальства для тебя премии просить.

– Так сначала ему обойму показать надо, – удивился парень.

– Обойдется, – фыркнул урядник, небрежно отмахнувшись. – Господин майор и сюда-то ходить не желают. Им неинтересно. Для этого я есть. Вон, возьму твою штуковину с винтовкой и сам в кабинет снесу. Пусть любуется.

– Тогда, может, я лучше обойму пустыми гильзами заряжу? – на всякий случай предложил парень. – Еще выстрелит спьяну, греха не оберемся. А станет спрашивать, скажете, что это специально так, для его безопасности, чай не на стрельбище.

– Так и сделай, – одобрительно закивал урядник. – Завтра зайду. А потом и премию тебе просить стану. Скажу, уйдешь, тогда армейцы переймут, и доброго мастера потеряем.

– Не поверит, – рассмеялся Мишка. – У нас тех армейцев полтора инвалида. Даже депо не они, а вы охраняете.

– Приказ есть, – понизив голос, ответил урядник. – Через месяц полк пехотный прибывает. Велено под них казармы строить.

– Среди зимы? Хватились, – скривился Мишка.

– Ну, сам понимаешь, начальству виднее, – кивнул урядник, соглашаясь. – Наше дело – выполнять.

– М-да, значит, кончилась тихая жизнь, – вздохнул парень. – Небось, всю дичь в округе распугают.

– Чего это? – не понял урядник.

– Так господа офицеры ж себя обычно великими охотниками мнят. Начнут палить по всему, что летает и ползает, вот и распугают.

– Я смотрю, ты совсем начальство не почитаешь, – неодобрительно покачал головой толстяк.

– Да мне до него и дела нет, – пожал Мишка плечами. – Своим умом жить привык. Спросить хочу, где они раньше были, когда хунхузы деревню нашу жгли? Когда родителей моих убивали? Или я почитать их должен за то, что голову мою японцу продать хотели?

– Так то один задумал. Сам говорил, предатель, – растерянно протянул урядник.

– Угу. Да только предложи тот японец такое же их главному и дай какие нужные сведения, старший их сам бы мне голову снял и японцу на блюде принес. Мы ж для них не люди. Так, быдло, скотина рабочая, – зашипел Мишка, медленно закипая.

– Тихо ты, ирод! – рыкнул урядник.

– Да тут хоть тихо, хоть громко, а правда одна. Им не жизнь моя важна, а карьера. Где один, там и остальные.

– Уймись, Михаил, – снова рыкнул толстяк. – Уехали они. И старший их винился за случившееся сильно. Обидно ему стало, что его человек стал повинен, что он слово свое сдержать не смог.

– Баба с возу, кобыле легче, – отмахнулся Мишка, успокаиваясь.

– Ты вот чего, – сменил тему урядник, – снаряди одну обойму гильзами под наш патрон и с утра вместе с винтовкой ко мне занеси. Я дежурному сейчас скажу, чтоб выдал.

– Не надо. Вы ж сами мне полный допуск в оружейку дали. Вот и возьму, – напомнил Мишка.

– Добро. Утром ждать тебя стану, – кивнул урядник и, не прощаясь, протиснулся в дверь.

Закончив уборку, Мишка запер мастерскую и, попрощавшись с дежурным, вышел из здания участка. Легкий морозец пощипывал щеки, а снег под ногами тихо поскрипывал. Сойдя с крыльца, парень сделал глубокий вздох и, вскинув голову, засмотрелся. Небо было чернильно-бездонным, и только яркие звезды загадочно подмигивали обитателям планеты. Залюбовавшись, Мишка не заметил, как из-за угла вывернули сани, ехавшие от станции.

Опомнился он, когда лошадь, фыркнув, остановилась рядом с ним, и кучер, не удержавшись, из чистого озорства попытался огреть его кнутом. Одним движением подставив левое предплечье под кнут, парень дождался, когда веревка обовьется вокруг руки и, перехватив ее, резко дернул на себя, одновременно выхватывая нож. Не ожидавший такой выходки кучер сунулся с козел, и клинок парня прижался к его шее.

– Прирезать тебя, скотина? – зашипел Мишка так, что даже лошадь притихла.

– Прости, бога ради, – испуганно захрипел кучер. – Бес попутал. Думал, пьяный ты. Стоишь, в небо пялишься. Прости. Не губи.

– Миша, что там у тебя? – раздался голос дежурного с крыльца.

– Да вот, вздумал дурень меня кнутом огреть, – ответил парень, жестко усмехнувшись. – Теперь думаю, то ли глотку ему перехватить, а то ли просто язык вырезать, чтоб ума прибавилось.

– Дай гляну, – потребовал полицейский, сбегая с крыльца. – Пантелей! Так и знал! Неймется тебе. Никак ухватки старые забыть не можешь? Говорил, нарвешься однажды, вот и выпросил. Теперь моли, чтоб отпустил он душу твою на покаяние. Я Мише не указ.

– Как так-то? Вы ж власть! – шепотом охнул кучер.

– Я рядовой полиции, а он оружейный мастер. Вот и думай.