Еще один шанс

Все это Мишка начал вспоминать, когда на месте будущей заимки впервые появился Торгат. В голове парня словно шлюз открылся. Да и вообще это место влияло на Мишку каким-то странным целительным образом. Вкалывая как ломовая лошадь, он умудрялся выспаться за несколько часов, а тело отзывалось на серьезные нагрузки легким нытьем и ростом мышц. Его нельзя было назвать атлетом, но под гладкой кожей перекатывались серьезные бугры.

Ко всему прочему, закончив с авральной стройкой, Мишка снова вернулся к тренировкам. Растяжка, отработка ударов. В общем, все, что требуется толковому рукопашнику. Пришлось также снова нарабатывать навыки пользования холодным оружием. Каждый день в течение часа он бросал ножи в срез полена диаметром в ладонь. Савва, глядя на его тренировки, только растерянно головой крутил и однажды, не удержавшись, проворчал:

– С таким умениями тебе только в пластунах место, а не на охоте.

– Вот уж чего я точно не хочу, так это в армии служить, – скривился Мишка.

– А чего так?

– Да чтобы каждая благородная сволочь меня по морде хлестала?! Да я ж его голыми руками на клочки порву, – зашипел парень разъяренной коброй.

– Сам говорил, война будет. Объявят призыв, и пойдешь, – пожал грек плечами.

– Пусть найдут сначала, – фыркнул Мишка. – Думаешь, даром я заимку построил так, что, ее не зная, не найдешь? Сам видел, ее ниоткуда не видно. Ни с реки, ни с ручья. Да и пешком сюда так просто не доберешься. Дорогу знать надо.

– А как же Родину защищать? – поддел его грек.

– Родину, – вздохнул Мишка, задумавшись. – Трудный вопрос, Савва. Если вот так прямо судить, то да, нужно бросать все и на службу подаваться. А если вдуматься, то наши генералы и воевать-то толком не умеют. Начнут врага православными трупами заваливать.

– Ты еще про воровство интендантов вспомни, – рассмеялся грек. – Выходит, родину не любишь?

– Родину я люблю. Я государство презираю. А если ты про интендантов, – скривился Мишка в ответ. – Так ведь там еще и господа благородные воруют так, что только мешки трещат. Если уж на то пошло, уж лучше я сам-один стану по тайге рядом с передовой ходить и всяких офицеров вражеских отстреливать. Уж что-что, а стрелять я умею. Пара дней, и в любом полку одни унтера останутся, а это уже не войско, а сброд. Мне б еще прицел оптический, и тогда… – Мишка только головой покачал, зажмурившись от желания иметь хорошую оптику.

– Чего за прицел? – не понял Савва.

– Ну, вроде телескопа. Трубка такая, со стеклами специальными, как в очках. Они позволяют далекое увидеть, вот как тебя. С такой штукой точно не промахнешься.

– Я про такое и не слышал, – смущенно признался грек.

– Про то вообще мало кто знает. Если только военные. А такая штука и на охоте хороша. Увидел стадо кабанов, к примеру, на открытом месте. Выйдешь, заметят и уйдут. Взял винтовку, прицелился, и стреляй. Главное, чтобы патрон пулю добросил.

После того разговора Савва два дня ходил задумчивый и тихий. Заметив его состояние, Мишка попытался вывести грека на откровенный разговор, но тот только отмалчивался и отмахивался. Так что, увлеченный своим делами, Мишка вскоре забыл о том разговоре. Вот и сейчас, готовясь к возвращению в поселок, он носился по дому, по десять раз проверяя, все ли взял и не забыл ли чего. Утром второго дня они столкнули лодки на чистую воду, и парень запустил двигатель вельбота.

Илкен, старший сын Торгата, словно завороженный уставился на мотор. Потом, перегнувшись через борт так, что едва не вывалился, принялся высматривать то, из-за чего вельбот движется без паруса и весел. Он прыгал по лодке до тех пор, пока Мишка, не выдержав, не рыкнул на паренька, пообещав показать, как все работает, на стоянке. Выведя вельбот на стремнину, парень уверенно повел свой караван к поселку.

На этот раз до нужной точки они добрались гораздо быстрее. Если против течения им пришлось ковылять почти двое суток, то обратно долетели за день. Уже в почти полной темноте Мишка подогнал вельбот к устью ручья и, сбросив обороты двигателя, выбрался на берег. Сидевший в своей лодке грек, выбравшись следом, вытащил свою поклажу и, бросив мешки на песок, тихо сказал:

– Ну, Миша, спасибо тебе. Выручил. Прости, если обидел чем. Господь свидетель, не со зла.

– Бог простит, Савва. И удачи тебе.

Они молча пожали друг другу руки, и грек, закинув на спину мешок с добычей, повесил на грудь сидор с провиантом и, не оглядываясь, зашагал по берегу ручья. Дождавшись, когда тихий перелив воды скроет его шаги, Мишка вздохнул и, вернувшись к кромке воды, оттолкнул вельбот. Запрыгнув в лодку, он прибавил обороты мотора и, плавно поворачивая руль, повел свой караван к противоположному берегу.

В паре километров ниже по течению им предстояло найти в темноте поселковый причал и встать на ночевку. Искать среди ночи транспорт, чтобы перевезти все собранное, было бессмысленно. Так что, добравшись до места, они с пареньком развели костер и, перекусив копченой рыбой и запив ее чаем, завалились спать прямо в вельботе.

* * *