Эшелон

Что же касается судьбы актрисы, то она могла бы сложиться трагически. В незабвенном 1937 году шансы на выживание у нее были невелики. Криминал был налицо: связь (половая) с акулой мирового капитала. Но бог миловал, и ее, кажется, даже не репрессировали. У меня нет сведений о детстве и юности Армана Хаммера-младшего, хотя имеются все основания полагать, что жизнь его в этот период была несладкой.

Так или иначе, он окончил Московский полиграфический институт и начал свою трудовую деятельность как младший редактор. Сколь-нибудь значительной карьеры, однако, ему сделать не удалось, и к моменту моей встречи с ним занимал практически ту же должность.

Но где-то около 1970 года в судьбе Хаммера-младшего произошел крутой поворот. Стало известно, что: а) оба старых брата Хаммер в полном здравии и процветают у себя в Америке, б) Леон Хаммер, обжегшись на актрисе, больше никогда и ни на ком не женился, в) сам Арман Хаммер-старший не имеет прямых наследников.

При такой ситуации скромный московский редактор совершенно неожиданно для себя оказался вполне серьезным претендентом на трехмиллиардное (3•10⁹

) наследство знаменитого президента не менее знаменитой компании «Оксидентал Петролеум». Жизнь Армана Хаммера-младшего радикально изменилась. Сразу же были установлены родственные контакты с отцом и дядей. Как по щучьему велению начались заграничные поездки – сперва к американским кровным родственникам, а потом и просто так, для развлечения. Появились роскошные машины, к которым, как оказалось, младший редактор питает неодолимую страсть. Вот и здесь, в Малеевке, около нашего девятого коттеджа притулилась к сугробу шведская «Вольво» ручной сборки. «Уже третью машину ломает!» – сокрушенно сказала мне его хрупкая жена. А через неделю чета Хаммеров отправляется в кругосветное путешествие – не то второе, не то третье за минувшую пару лет. «Знали бы Вы, с каким скрипом мой редакционный начальник предоставил мне в этот раз двухмесячный отпуск без сохранения содержания!» – без тени юмора сокрушенно сказал мне виртуальный наследник миллиардного состояния.

А ехать ему, конечно, совершенно необходимо. Во-первых Софья Власьевна или сокращенно Софа (так некоторые мои знакомые называют советскую власть) должна ублажать старика-миллиардера, который как раз в это время приступал к строительству огромного современного порта на Черном море. А во-вторых, и это, пожалуй, самое главное – если его не выпускать, то после, как можно полагать, скорой кончины престарелого миллиардера на наследство накинется свора разного рода претендентов, и найдутся там адвокаты, которые как дважды два четыре, докажут, что Арман Хаммер-младший недееспособен и поэтому не может быть претендентом на наследство. На всякий случай заметим, что у четы московских Хаммеров двое детей, которых они в свои зарубежные вояжи почему-то не берут… Должен сказать, что я не имею представления, на какую долю гигантского наследства может претендовать гость Пекелиса – может быть, на все, может быть – на часть. Но даже малая часть трехмиллиардного состояния должна составлять огромную силу.

И вот я пью коньяк с человеком необыкновенной судьбы. Лет за семь до этого я общался с зауряд-миллионером. Это было в Шарлоттсвиле, штат Вирджиния. Во время прогулки по этому симпатичному городку сопровождавший меня вице-директор Национальной радиоастрономической обсерватории Билл Ховард окликнул своего знакомого, изучавшего в витрине какого-то магазина рыболовные крючки. «Познакомьтесь, – сказал Билл, – это мой приятель, он миллионер». «Ну уж, – ответствовал незнакомец, довольно бедно одетый, во всяком случае по сравнению с щеголеватым Биллом. – Я всего-то стою пару миллионов». «Значит, Вы минимиллионер», – заметил я, вызвав веселый смех Билла и его приятеля. Этот эпизод я вспомнил, глядя в ничем не замутненные глаза Армана Хаммера-младшего. «О нет, – подумал я, – все-таки есть разница между миллионом и миллиардом». И мне как астроному, чувствующему порядок величины разного рода явлений, это было очень даже понятно.