Эскамбрай (СИ)

- Для чего тебе это? - возмутилась дама. - Тут все от первого до последнего слова неправда. Это грешно! Можно мстить человеку, но оставь в покое труп. В конце концов, она моя сестра, и я обязана похоронить ее по-христиански.

- Мне это нужно, - объяснил Филомено, - во-первых, для безопасности вон той кумушки. Пусть всем будет ясно, что Паулина не имеет ко мне никакого касательства. Сбежала, шаталась около имения, обнаружила труп и поняла, что бояться больше некого. Во-вторых, ты сестра вот этого отродья. Неизвестно, чем ты будешь, вступив во владение усадьбой. Имея эту бумажку на руках, я буду знать, что в Вильяверде людей не отдают на съедение собакам.

- Что ж, и не выпороть никакого негодника?

- Нет, почему же, всякое случается в жизни... Только ты в это дело не лезь, майораль его знает лучше твоего.

- С этой бумагой ты будешь вытягивать из меня все, что я буду получать с имения.

- Вот дура! - рассердился Каники. - На кой черт мне деньги в лесу? Или пиши, что я сказал, и все останется между нами. Или я брошу это крокодилицу туда, к ее родне, - живи на жалованье таможенного чиновника еще пять лет, а опека тем временем разворует все, что сможет, и получишь огарочки...

- А как же насчет погребения? Нельзя же так!

- Можно. Я не христианин и она не была христианкой. По крайней мере не водилось за ней ни христианской доброты, ни христианского смирения. Уж если на то пошло, мы ее похороним в лесу и найдем добрую душу, чтоб помолиться за упокой.

Не знаю, что подействовало на донью Вирхинию, но она скоренько написала то, что от нее требовалось. Каники прочитал и остался доволен. Уложил бумагу в кисет, сказал Паулине "прощай, кума" и пошел в заросли. Но на полдороге обернулся.

- К сеньоре у меня один вопрос. Как зовут того дотошного жандарма, что проводил следствие?

- Не знаю, зачем тебе это знать, - ответила дама недовольно. - Это капитан Федерико Суарес, и я уверена, что он рано или поздно до тебя доберется.

Донья Вирхиния Уэте де Сотомайор до поры исчезла с нашего горизонта.

- На кой черт она тебе понадобилась? - спросил Факундо куманька на обратном пути. - Подкинул бы мешок на видное место с запиской: так и так, мол. А ты устроил целую церковную службу с проповедью.

- Ты, кум, сказал глупость, - отвечал Филомено. - Ты же был купец, стало быть, голова должна работать. Она у меня теперь вот где сидит, эта баба - и похлопал себя по кисету.

- Мало ли какая нужда приспеет?

Гром долго чесал в затылке.

- Знаешь, кум, все-таки ты китаец. Негру бы сроду до такого не додуматься.

Это было одно из наших самых дерзких дел. После него Филомено сказал, чтобы мы посидели тихо месяц-другой.

- Всегда так: раз, что-то случилось! Переполох, собаки, стража, шум, трах-тарарах! Рыщут, скачут, нюхают. Через неделю в дозорах играют в карты, через две их сняли, через месяц забыли, что что-то случалось - до нового переполоха.

Но я уже знала, кто взялся нас искать, и не думала, что Федерико Суарес так же беспечен и непредусмотрителен, как прочие. Без сомнения, он узнал нас с Факундо по описаниям: слишком он хорошо нас знал. Времени, конечно, прошло немало - семь лет, как мы были в бегах. Но я всегда полагалась на свое чутье в людях и была уверена, что ему это не срок. Конечно, он будет искать нас не только для службы, но и для себя, и использует для этого все служебные возможности. Конечно, он будет искать прежде всего меня. А остальные? Впрочем, он должен был сначала нас поймать, а мы не собирались доставлять ему такого удовольствия. На одного умного жандармского капитана приходилась уйма людей, которые не горели служебным долгом. Они отказывались драться, если их было меньше десяти на одного симаррона. Благословенны испанская лень и безответственность - благодаря им мы могли надеяться много лет гулять по Эскамбраю... и были правы.

Была еще одна опасность - охотники-негрерос. Они работали не за совесть, а за деньги. Народ, занимавшийся таким промыслом, шутить не любил и пустолаек среди собак не держал. Правда, негрерос работали в основном по горячим следам. Если беглого не удавалось изловить на второй, ну - на третий день, или хватало у негра сметки дать деру в проливной дождик, - махнув рукой и на негра, и на награду, созывали свору и убирались восвояси.

С такими подвижными, хорошо вооруженными и обстрелянными группами, как наша, негрерос предпочитали не встречаться. Такая охота сулила тяжкий труд и неизбежные потери. Однако, когда число нулей в объявлении о розыске переваливало за какую-то критическую отметку, находились желающие рискнуть. А я подозревала, что после недавнего происшествия в Вильяверде губернатор Вилья-Клары раскошелился еще раз. Нет, куманек был прав: стоило посидеть тихонько.

Сам куманек отправился к нинье в Касильду.