Эскамбрай (СИ)

- Нет, насколько я помню - ни разу. Ты спрашивал, почему я с тобою не остаюсь, несмотря на все преимущества близости с таким важным сеньором, как ты.

Он проглотил ком в горле. Солнце пробивалось сквозь листву, слышался звонкий крик токороро, колибри трепетал крылышками у цветущего куста, да лошадь переминалась с ноги на ногу. Наконец он нарушил молчание.

- Пусть уже поздно, но я хочу тебя спросить: ты любила меня?

- Да, - отвечала я, - не кривя душой, - да. Я люблю тебя и сейчас, но только не так, как тебе того хочется. Я люблю в тебе человеческую силу - это большая сила. Но только мне для этого совершенно не обязательно спать с мужчиной по имени Федерико Суарес.

Повода он не выпускал.

- Почему же ты пошла тогда в мою постель?

- А разве я могла отказать? Слишком многое сошлось к одному.

- Но твое колдовство...

- Всякое колдовство лишь тогда чего-нибудь стоит, когда оно хорошо подготовлено. Спроси свою кузину, как это делается - она тоже кое в чем знает толк. Кстати, как она поживает?

- Лучше, чем раньше, - отвечал капитан, отпустив, наконец, повод. Мы поехали рядом, не прекращая разговора. У него много что имелось сказать мне, но у меня на все был ответ.

- Скажешь, ты не околдовала меня?

- Каждый мужчина бывает околдован женщиной помимо воли - своей так же, как и ее. А я была обязана тебе, - разве не ты способствовал моему возвращению в Англию? Если оно сорвалось, то не по твоей вине.

- Глупое юношеское благородство. Я понял бы очень скоро, что совершил ошибку, - я и так это понял. Жизнь для меня есть только тогда, когда я могу увидеть тебя, когда захочу.

- А карьера?

- Рутина, которой заполняешь время.

- А женитьба?

- Дань необходимости.

- А цветные белошвейки?

- Надоели все до единой.

- Чего же ты хочешь?

- Тебя.

- Брось все и иди с нами в горы.

- Ты смеешься?

- Ничуть. Просто я знаю, что ты хочешь присоединить меня к списку всех благ, которыми пользуешься: положение, богатство, семья, карьера. И в добавление ко всему этому женщина, о которой мечтал десять лет. Но променять все на одну негритянку? Нет, конечно. Вот Гром - тот для меня бросил все, а ведь имел на свой манер, для своего положения не меньше, чем ты для своего.

- Но я могу предложить тебе много, очень много.

- Опять торговаться? Деньги - это много, но не все. Меня могли продать за деньги, но купить ты лучше не пробуй.

- Значит, у меня нет надежды?

- Надежда есть, пока есть жизнь. Только смотря на что надеяться - на деньги, пожалуй, не стоит.

- Значит, на силу?

- Скорей поможет.

- Сейчас приставлю к твоей голове пистолет и прикажу ехать со мной.

- У меня свой за поясом, и я достану его быстрее.

- Неужели? - рассмеялся он.

- У меня было время упражняться.

Рассмеялся снова невесело и хрипловато:

- Похоже, тебя ничем не возьмешь.

Я покачала головой в такт:

- Похоже, тебе меня действительно не взять. Даже жаль. Все равно я рада, что тебя видела - хоть не знаю зачем. Правда, это не все. Тебя хотел видеть Каники.

Капитан даже осадил лошадь.

- Это еще зачем?

- Не знаю, похоже, поговорить захотел.

Он тронул поводья.

- Вот каналья! У вас что, все такие?

- Все, - отвечала я развеселившись, - один к одному!

Чудненькая, однако, была сцена, когда за одним костерком - он трещал, не дымя, сложенный из самых сухих сучьев, потому что дело было днем, когда дым совсем, понимаете, ни к чему, а на рогульке висел котелок с кофе - собрались охотник и дичь. Юмор положения оценили все.

- Здорово, бродяги, - сказал капитан, без церемоний подсаживаясь на плоский камень поближе к огню.

- Здравствуй и ты, раз не шутишь, - сказал Каники. - Как в той толстой книге: лев рядом с ягненком.

- Знаем мы ваших ягнят: пусти их втроем - волка съедят, - отвечал ему в лад белый гость. - Ты, похоже, хорошо знаешь эту книгу.

- Для черного - чересчур, - рассмеялся Филомено. - Немного поменьше - было бы в самый раз.

Я любовалась этой сценой со стороны. Не часто видишь у одного костра столько настоящих мужчин - сильных и уверенных в себе. Дон Федерико держался - надо сказать - без тени заносчивости. Заносчивость, равно как и смущение, порождается страхом, а он не боялся. Запах кофе плыл над поляной, и Пипо наполнил чашки из скорлупок гуиры, подав в первую очередь гостю. Тот отхлебнул с видимым удовольствием, поблагодарив мальчика:

- Очень кстати! Я сегодня рано встал и не выспался. А где вы берете кофе такого замечательного сорта?

- Воруем помаленьку, - посмеивался Каники. - Вряд ли даже можно назвать это воровством. Он с того кафеталя, откуда ваши синемундирники вызволили краденых негров из Пинар-дель-Рио. Наверно, зачлось по службе, а, капитан?

Тот сделал жест рукой, означающий: лучше молчи, но сам не мог сдержать улыбки.

- Твое письмо, приятель, пришлось вроде шила в нежное место. Жандармское управление стало похоже на перепуганный курятник. Неграм ничего, но нам всем тогда досталось.

Дон Федерико отпил со вкусом из своей чашки, отер усы и с той же усмешкой продолжал: