Эскорт для мальчика-мажора

Разговаривать пришлось долго. Упрямец никак не хотел признаваться, что инициатива исходит от господина Дворжецкого. Не помогало даже обещание пристрелить на месте. Пришлось сказать, что сразу не убью, а буду изводить постепенно, и подтвердить свои слова действием.

Но лишь после того, как к простреленным ногам добавились раны на бедре и плече, мужественный воин, Дворжецкого, похоже, боявшийся больше смерти, обронил пару полунамеков, из которых можно было сделать вывод, что не исключено, что заказчик действительно он.

– Где телефон? – не тратя времени на комментарии, спросила я.

– Что? – недоуменно уставился на меня парень.

– Телефон. Трубка. Сотовый есть у тебя?

– А-а, в кармане.

Истекающий кровью герой слегка повернулся на земле. Не дожидаясь, пока он это сделает, я сама достала из заднего кармана его брюк трубку.

– Набирай, – снова скомандовала я, сунув телефон ему под нос.

– Чего набирать? – снова вопросительно посмотрел он на меня.

– Хозяина набирай, Дворжецкого. Познакомиться с ним хочу.

– Я не могу, – через силу выдавил из себя мой израненный пленник, в бегающих глазах его читался неподдельный ужас.

– А ты попробуй, – бодро проговорила я. – Это не так страшно, как кажется. Позвонишь, обрисуешь ситуацию. Скажешь, что друзья твои почили смертью храбрых, да и самого тебя почти уже до смерти замучили. Ничего, кроме правды. Он парень сметливый, он поймет. И простит. Наверное. Скажешь, что ничего мне от него особенного не надо, просто поговорить хочу, пускай назначит встречу. И будет с тебя, отдыхай, выздоравливай.

Не знаю, подействовал ли на оппонента мой бодрый тон или просто он догадался, что последней непростреленной конечности угрожает реальная опасность, но через минуту он уже тыкал дрожащей рукой в кнопки, набирая нужный мне номер.

Включив на всякий случай громкую связь, я долго слушала гудки, прервавшиеся в конце концов суровым басовитым: «Алло?»

– Анатолий Константинович? – заикаясь и бледнея, произнес храбрый воин. – Тут такое дело.

Несколько минут из трубки орали, после чего наконец Дворжецкий соизволил понять, что произошло.

Слушая сердитые вопросы и сбивчивые объяснения, я вдруг поймала себя на мысли, что происходящий сейчас диалог – вполне готовый компромат, который в случае необходимости можно весьма эффективно использовать в своих целях.

Пользуясь тем, что мой раненый друг полностью сосредоточил внимание на трубке, глядя на нее так подобострастно, как будто перед ним стоял сам Дворжецкий, я незаметно достала свой телефон и включила диктофон.

Подробно объяснив, как так получилось, что они не только не смогли выполнить свое задание по захвату и уничтожению Сергея, но, наоборот, сами оказались захваченными и почти полностью уничтоженными, бандит сообщил, что я настаиваю на встрече.

– Чего? – пренебрежительно донеслось из телефона. – Да она кто такая вообще?

Поняв, что насмерть перепуганный воин вряд ли сумеет доходчиво объяснить боссу, кто я действительно такая, я решила взять инициативу в свои руки. К тому же все ключевые слова были уже сказаны, записывать дальнейший разговор не имело смысла. Спрятав в карман свою трубку, я взяла в руки телефон незадачливого вояки.

– Анатолий Константинович? – бодро и весело проговорила я. – Очень приятно! Это Евгения. Надеюсь, ребята со снайперской винтовкой передали вам привет от меня. Они обещали, по крайней мере.

– Не понимаю, о чем вы говорите, – после небольшой паузы настороженно донеслось из трубки. – Какая Евгения?

– Та самая, которую вы приказали взять, если в автобусе не будет Сергея. Или вместе с ним. Не знаю уж, как там оно у вас планировалось.

– Девушка, о чем вы? Какой автобус? Вы меня с кем-то путаете.

– Что вы, Анатолий Константинович! Как можно вас с кем-то перепутать? Такой важный человек. Занимается автомобильным бизнесом, имеет широкие связи. Даже для спецподразделений машины поставляет. Тут уж не перепутаешь.

В телефоне возникла пауза, по-видимому, Дворжецкий понял, что и мне о нем кое-что известно, и просчитывал, как ему лучше себя повести. Дальнейшее показало, что он крепкий орешек и так просто его не взять.

– Не понимаю, о чем вы говорите, – немного подумав, медленно произнес он. – Какие еще спецподразделения. Вы, собственно, чего хотите?

– Да, собственно, того же, чего и вы, – в тон ему ответила я. – Мечтаю увидеться с вами, встретиться, пообщаться. Поговорить о делах наших скорбных, разрешить недоразумения.

– Какие недоразумения?

– Очень большие недоразумения. Обидные и досадные, непоправимо искажающие действительность и заставляющие важных людей делать неправильные выводы.

– Не понимаю, о чем вы, – тоном, выражающим неподдельный интерес, в очередной раз произнес Дворжецкий.

Я понимала, что, если начну сейчас называть вещи своими именами и прямо выскажу все, что имею сказать, он просто открестится от всего и разговор этот не будет иметь никакого результата.

Поэтому, извиваясь ужом, я стремилась сделать невозможное и сказать все, что мне было нужно, не произнеся ни единого слова по теме.