Эскорт для предателя

Камаль Атван жил в особняке эпохи Регентства на Маунт-стрит, у площади Беркли. Прекрасный дом, вполне подходящий для богатого араба, чтобы позвать сюда гостей после ночной пирушки в «Аннабель», что расположен неподалеку. Но Атван был человеком совершенно иного склада. Дверь открыл слуга крепкого телосложения, скорее телохранитель, чем простой дворецкий. Он кивнул Эдриану, которого, судя по всему, знал, и провел их в изысканно обставленную гостиную. Первое, на что упал взгляд Гарри, — пестрящая яркими цветами картина на противоположной стене. Похожа на одну из серий Моне, с лилиями, но этого не может быть!

— Это то, что я думаю? — шепотом спросил Паппас, кивнув в сторону полотна.

— Да, — ответил Эдриан. Он указал пальцем на другую картину, где в ярких красках была изображена девушка с приоткрытым ртом. — Ага, а вот это — Ренуар.

Атван ждал их наверху, в библиотеке. Книжные стеллажи закрывали три из четырех стен, до самого потолка. В углу стояла лестница, чтобы добираться до верхних полок. Книги, похоже, были расставлены в строгом порядке и каталогизированы, как в библиотеке какого-нибудь небольшого колледжа. Четвертая стена комнаты была целиком сделана из стекла, через которое открывался вид на небольшой бассейн.

Атван встал, чтобы поприветствовать их. Это был аккуратно одетый, подтянутый и опрятный мужчина с блестящими седеющими волосами свинцового цвета, в бархатных туфлях с монограммой и кашемировом свитере, поверх которого был надет твидовый пиджак. На столике лежала книга, которую хозяин, по-видимому, только что читал — сборник эссе Исайи Берлина.[16] Гарри обратил на это особое внимание. Те арабы, с которыми ему доводилось общаться, не слишком-то много читали. В особенности произведения еврейских философов. Рядом с книгой Берлина лежал зачитанный до дыр последний номер аналитического журнала Международного института стратегических исследований.

Эдриан Уинклер подошел к хозяину дома и троекратно, по арабскому обычаю, расцеловал его в щеки. Потом представил Гарри, назвав его Уильямом Феллоузом. До того они не обговаривали, какой оперативный псевдоним он ему даст.

Гарри протянул руку, и Атван мягко пожал ее.

— Мистер Феллоуз американец, но вы можете доверять ему, — сказал Эдриан. — Он один из нас. Надежный человек.

— Я в этом уверен, дорогой, — ответил Атван, улыбаясь Гарри и оценивающе разглядывая его телосложение и черты лица. — Если бы вы не были столь рослым, я бы сказал, что вы ливанец.

— Я грек.

— Мне кажется, Феллоуз не греческая фамилия.

— Пришлось поменять на острове Эллис.[17]

Атван жестом пригласил их садиться на роскошный кожаный диван и кресла у дальней стены. В серебряном ведерке стояла бутылка белого вина. Вызванный слуга открыл ее и налил им по фужеру. «Батар-Монраше» девяносто шестого года. Рядом стояла бутылка «Ля Таш» девяностого года, открытая, чтобы «подышать». Эти две бутылки бургундского стоили месячного жалованья Паппаса.

— Вероятно, мистер Уинклер рассказал вам о том, чем я занимаюсь, — заговорил Атван.

— Вовсе нет, — ответил Гарри. — Но я верю своим глазам, и, судя по всему, каким бы ни был этот бизнес, он идет у вас весьма неплохо.

— Эдриан — хороший малый, — сказал ливанец, похлопав Уинклера по плечу.

Это был настолько фамильярный жест, будто они были родственниками, и Гарри невольно задумался над характером их отношений, но быстро выкинул эту мысль из головы.

Попробовав белое вино, Атван сказал, что оно вполне достойно, и предложил его гостям. Сам он, как выяснилось, не пил, но считал необходимым убедиться, что поданное вино надлежащего качества. Слуга принес ему диетическую колу. Эдриан сделал маленький глоток вина, чтобы промочить горло перед беседой.

— Я подумал, что, возможно, вам имеет смысл рассказать моему другу, мистеру Феллоузу, о некоторых ваших последних сделках с иранцами, — сказал Эдриан. — Как я говорил, он работает с нами, и я считаю, что ему необходимо узнать кое-что о некоторых контрактах, которые находятся в стадии реализации.

Атван приподнял брови.

— Насколько подробно мне следует рассказать об этом мистеру Феллоузу?

— Не полностью, но в достаточной мере.

— Понимаю, — с улыбкой ответил араб. — Мистеру Феллоузу дозволено войти в библиотеку, но не в спальню.

— Можно сказать и так. Возможно, даже в спальню, но не залезать под одеяло.

— Что ж, хорошо. С чего же начать? Скажем, я занимаюсь экспортно-импортными операциями на мировом рынке в области весьма редких товаров. Я покупаю их, а затем продаю людям, которым они очень нужны. Естественно, я делаю это не лично, у меня есть посреднические фирмы. Они действуют столь эффективно, что я, образно говоря, у всех на виду и никому не виден. Что может быть проще? Впрочем, все отнюдь не так просто.

— Почему же? — спросил Гарри.

Он до сих пор не совсем понимал, какова тема их разговора и зачем Уинклер привел его сюда.

— Потому что я имею дело с товарами в некотором роде необычными, дорогой. Не такими, которые можно приобрести в «Маркс энд Спенсер».

— Например?

Атван глянул на Эдриана, и британский разведчик кивнул.