Эскортница

— Тёмыч? — спрашивает Пётр, согнувшись пополам. — Блть, что?!

— У меня упал. Не пойдет, — говорит Артём.

После чего несет меня в спальню. И закрывает дверь.

Глава 37

Все не привыкну к тому, как рано темнеет на юге. Вечер только, а в комнате мрак. Прохладно, я голая и мерзну мгновенно. В гостиной мы отключали сплит-систему, здесь же работает градусов на двадцать.

Артём укладывает меня в постель, врубает ночник и подходит к окну. Трет лицо. Я подтягиваю одеяло к подбородку, пялюсь.

Он злой.

— Тебе не понравилось? — шепчу едва слышно.

Качает головой.

Я задыхаюсь. Восхваленные ранее пороки позорно прячутся по углам, опасаясь дальнейших слов и решений. Они всё провалили.

Артём продолжает:

— Совсем нет. Ты сделала мне больно, девочка.

Стараюсь дышать.

— Почему?

— Ревную. Е*учая ревность вышла из-под контроля. Это пздц хреново. По ощущениям.

Его потряхивает. Боже. Боже. Я просто бл*дь, Артём не ожидал, что взбесится.

— Да не бойся. Это во мне дело, не обижу. Сука, нутро скручивает. Если бы ты с ним кончила, я бы его убил.

Горькие слезы обжигают щеки. Я всхлипываю, Артём подходит, обнимает будто машинально. А потом как плитой своим телом придавливает сверху. Он по-прежнему полностью одет, только рубашка расстегнута. От касания горячего тела вздрагиваю.

— Тише, — говорит Артём вполголоса. Натянуто. Мрачно. — Полежим?

— Да, — отвечаю и обнимаю его крепко, отчаянно. Гашу ночник, вдобавок зажмуриваюсь.

Полежать в темноте — идеально. Не смотреть, не обсуждать. Только гладить шею и ерошить волосы на затылке. Ощущать тепло тела. Молчать.

Не знаю, закрыты ли у Артёма глаза. Понятия не имею, какие мысли в его голове бродят, но момент пробирающий. И наверное, для обоих.

Не все эксперименты заканчиваются удачно. Иногда участникам плохо. Сначала ему, а теперь и мне. По нарастающей.

— Тебе хочется Петру набить морду или мне? — интересуюсь.

Мы говорили об этом как-то давно, во время прогулки. Артём только смеялся.

Кажется, и сейчас усмехается. Выдает с давлением:

— Башку оторвать ему, да. Не сам бы это устроил — убил бы.

Я дрожу. Мы прижимаемся лбами, молчим, пропуская через себя столь сильное переживание. Ошеломляющее жгучими собственническими порывами и болью.

Артём говорит:

— Я разберусь, почему так случилось. Веселье явно не удалось. И я должен перед тобой извиниться.

— Не нужно.

— Ты ждала весь день. Готовилась, — перечисляет он сухо. — До сих пор сердце колотится. — Нащупывает пальцем венку на моей шее. — Как у птички. Я всё прекратил. С тобой так не получится. Извини, что обломал вам вечер.

— Ты что! — Я обхватываю его лицо. — Прекратил, и ладно. Я же ради тебя старалась.

— Всегда заранее понимаю, чего хочу, а что — недопустимо. С тобой ошибся.

Боже. Боже. Прижимаюсь к нему и целую в щеку.

— Артём, пожалуйста, — тараторю сбивчиво. — Я сейчас буду говорить максимально путано, но ты послушай. Я скажу не как девушка, которую ты купил, а как та, с кем ты проводишь отличный отпуск. Честно скажу. Меня не интересует секс ни с Петей, ни с кем-нибудь другим. Совсем. Мне хотелось создать эмоционально-сложную конструкцию для совместных переживаний с тобой. Только с тобой. Твой друг был просто встроен в нее, как винтик в механизм. Сложный механизм, и ты тоже сложный. Очень. Как же до тебя иначе достучаться? Тебе всё по фигу. Я хотела только тебя. Хоть в постели, хоть в подворотне, хоть на коленях другого. Если бы ты ушел, конструкция бы развалилась мгновенно.

— Пздц.

— Я боялась, что ты уйдешь. И мне бы понравилось, только если бы понравилось тебе.

— Было х*ево.

Артём напряжен. Сильно. Словно перед дракой. Количество мата в речи слишком даже для него. Я все это считываю.

— Да, — соглашаюсь. — Было х*ево.

Он выдает с мнимым спокойствием:

— Сложная эмоциональная конструкция нам удалась. Теперь бы понять, что дальше.

— Тебе еще больно?

— Да, доигрались.

— Теперь и мне больно.

Некоторое время мы лежим в темноте в обнимку. В полном вакууме от прочих проблем. Одна-единственная вышла на первый план, захватила, обескуражила.

Могут ли клиент и проститутка испытать боль друг из-за друга? Стоит ли от нее отмахнуться? Мы пропускаем ощущения под кожу. Мы... хотели хорошо провести время и потом больше никогда не видеться. Хороший секс, наверное, забыть можно. Столь сильную боль... я не знаю. Не думаю.

Ревность дает скачок гормонов, которые многократно усиливают эмоции и впечатления. Но что делать, если она выходит из-под контроля? Если топит злостью и агрессией? Значит ли это, что объект ревности стал особенным? Значит ли это, что Артём рассмотрел Алину в купленной девке?

Он сам все это затеял. Мой искушенный грешник, горящий в собственном пламени.

Мы отдыхаем. Вместе. От эмоций, событий, активности последних дней. Молчим.

Я впервые засыпаю в его объятиях. Немного дремлю в тепле, вдыхая запах кожи, который нравится. Рядом с человеком, который нравится. И которому причинила боль.