Если…

Во второй декаде сентября я отмечала свой день рождения; в том году он выпал на начало недели, а значит, учебные будни. По этому поводу, помню, я даже сменила электричку на автобус, почему и выдался редкий случай чуть позже покинуть свою кровать и хоть немного навести марафет. Я не сильно любила свои дни рождения; именно тогда возникало и остро ощущалось чувство одиночества, когда из нескольких десятков знакомых и многочисленных родственников из года в год поздравляли лишь три-четыре человека, двое из которых были родители. Но в этот раз я ждала чего-то особенного… Прежде всего, я была уверена, что «список вспомнивших» возглавит Он, – а это очень важно было в тот момент для меня, – также я знала, что он не ограничится тривиальными словесными поздравлениями и точно приготовит какой-нибудь сюрприз. Окрыленная этими мыслями, в попытках разгадать намерения возлюбленного, я мчалась стремглав в университет.

Погода, как обычно, стояла чудесная; она так и манила оставить эти стены маленьких душных аудиторий филологического факультета, расположенного в дореволюционном здании в центре столицы. Но, как назло, сегодня много занятий и самые серьезные по расписанию последние. После них погулять тоже не выйдет: дома родители накупят всяких вкусностей к празднику и будут встречать именинницу, – опаздывать нехорошо. А тут уже Володя сообщил, что выехал по направлению ко мне и к обеду нагрянет. И вот как быть? «Если я всего разок пропущу две пары, ничего же страшного не произойдет, не так ли? – размышляла я, сидя на какой-то лекции. – Тем более у меня уважительная причина! День рождения! И тем более имею право чуть отдохнуть, если учесть, что я единственная из группы по два с половиной часа добираюсь до вуза, и, как правило, когда большинство студентов едва успели разомкнуть веки, я уже выжатый лимон!» Словом, как только Володя известил меня о своем прибытии, я, имея «железобетонное» основание и не сомневаясь ни на йоту в своей правоте, как пташка из клетки, выпорхнула на улицу.

Мои предположения по поводу сюрприза, к счастью, подтвердились. Владимир действительно очень старался меня порадовать и удивить. Он преподнес мне семнадцать роскошных темно-красных роз, оформленных в плетеной корзинке, и следом – бумбокс. У меня никак не получалось перебороть себя и спокойно принять такой дорогой, по моему мнению, подарок, по-прежнему воспринимая его как крючок удочки с наживкой, хоть рыбак и рыбка, как мне думалось, уже и не мыслили жизни друг без друга. Володя, конечно же, не понимал, почему такая реакция, почему я и руками и ногами отталкиваю его, казалось бы, сделанный от души презент, расценивая это как неприязнь к себе и обижаясь. Деваться было некуда, не хотелось его оскорблять. После мы отправились в летнее кафе выпить чего-нибудь легенького. Здесь к нам присоединился его друг Роман; знакомство со столь известной уже мне личностью, по рассказам моего молодого человека, состоялось. Если охарактеризовать его вкратце, то мой вердикт таков: обычный парень, хоть и с миловидной внешностью, типичный прожигатель жизни; они не зря дружат практически с молочных зубов. Образованием также не отличался, да и в голове ничего путного, только завывающий ветер; в дополнение ко всему, уже в отличие от товарища, он не стремился ни зарабатывать на что-то существенное, типа мотоцикла или машины, ни уж и подавно «завладеть» миром. Держался он тихо, был немногословен и часто украдкой наблюдал за мной, а при встрече взглядом по-девичьи заливался краской и быстро отводил глаза. Тут лишь слепой не заметит, что я парню явно запала в душу. Да, было лестно! Володя заказал каждому по пиву и произнес тост. К сожалению, сейчас я уже не вспомню ни единого слова, ни даже темы разговоров, которые мы тогда поднимали, хотя… это вряд ли имеет огромное значение. Но все же один эпизод из тех наших «посиделок» я приведу.

Отпив порядком полстакана, Владимир, погруженный в бурное обсуждение с товарищем о «наболевшем», видимо, расслабившись и потеряв осторожность, раскрыл свой обман. Нет! Слишком громко сказано… Скорей всего нелицеприятную черту его натуры – не умение, либо, вероятнее, нежелание, как я сейчас понимаю, держать свое слово, во всяком случае, передо мной. В ходе эмоциональной беседы он небрежно достал из кармана джинсов сильно измятую пачку сигарет и закурил по одной с Романом. Меня обуяла такая злость, что даже едкий дым, плывущий прямо мне в лицо, не смог заставить меня перестать пристально и гневно смотреть на это. С минуту подождав и поняв, что юноша не обращает никакого внимания на резкую смену моего настроения, я не выдержала и низким от напряжения голосом начала:

– Помнится мне, милый мой, мы уже имели удовольствие подискутировать с тобой по поводу твоего курения! Ты свято обещал завязать! И после этого неоднократно уверял, что именно так оно и есть! А что я вижу в действительности?