«Если», 1993 № 05-06

Рафт поднял свое копье и бросился к Крэддоку. Чудовища уже знали, какую угрозу таит в себе острое каменное копье, и в смятении подались назад. Джанисса с Крэддоком стояли рядом, спиной к спине. Девушка была безоружна, но от охватившей ее ярости выглядела свирепо — пальцы ее изогнулись так, словно это были когти кошки, которую не на шутку раздразнили.

— Дверь! — прокричал Рафт. — Джанисса, открой дверь!

Он прорубил в этом жутком месиве проход для нее — проход, который отсвечивал алым светом. Самыми опасными были летающие твари. Уже в который раз копье в последний миг пронзало их, когда они бросались на него сверху, из фиолетового полумрака пещеры. Рафт молчаливо и мрачно продолжал драться, уже не отдавая себе отчета в том, где он и что делает, видя перед собою лишь безобразные дьявольские лики и алые потоки крови, которые хлестали из тел чудовищ, когда он настигал их. И еще — он слышал непрерывный пронзительный визг.

— Брайан! — закричала Джанисса. — Дверь!

Рафт с удивлением увидел, что дверь была уже открыта. На пороге маячила фигура Крэддока с развевающейся седой шевелюрой — валлиец, спотыкаясь, выбежал из пещеры, за ним в спасительный проход бросились Рафт и Джанисса.

Рафт в последний раз взмахнул своим оружием, отбиваясь от чудовищ, — и они оба, словно их подхватил вихрь, вырвались из пещеры.

Джанисса вытянула руку, и овальная дверь встала на свое место, закрыв выход из пещеры.

Визг смолк, и наступила тишина.

— Они сломали наше устройство, — безнадежно сказал Рафт.

ГЛАВА XIV

Рафт делает выбор

Крэддок тяжело дышал. Его глаза были усталыми и измученными.

— У тебя остался предохранитель, — проговорил он. — Может быть, этого и хватит. Если у Паррора такое же устройство, как у нас, возможно, еще не все потеряно.

— Наверняка такое же, как у нас, — ведь Паррор не дурак, — сказал Рафт. — И все же лучше остановить его прежде, чем он разбудит Пламя. — Рафт на мгновение смолк и усмехнулся. Вполне возможно, что Паррор не впереди, а позади нас. Если бы он проходил ту пещеру, они наверняка сломали бы и его штуковину.

— Если только он не знал другой дороги, — мрачно вставила Джанисса.

С кошачьим изяществом она пыталась приладить на себе разодранную в клочья одежду. Совсем как кошка, подумал Рафт, наблюдая за ней.

Внезапно воздух задрожал, и обжигающая дрожь вихрем пронеслась но их телам, точно подстегивая живую плоть — и стихла. Низкий гул растаял в наступившей тишине.

Джанисса, мертвенно-бледная, обернулась к Рафту. Руки ее беспомощно повисли.

— Пламя! — проговорила она. — Оно просыпается!

Рафт с проклятиями бросился вперед, остальные — следом. Проиграть именно сейчас, когда победа уже так близко, — это было бы слишком обидно. Тоннель казался бесконечным.

И все же он кончился, но прежде еще дважды их настигали гулкие раскаты и предостерегающая дрожь. И с каждым разом эта сила нарастала, словно пробуждаясь к жизни.

Джанисса ощупывала дверь, отыскивая замок. Наконец панель сдвинулась с места и отошла.

Они оказались на небольшом выступе скалы, склон которой терялся где-то внизу — где?

Было темно, слишком темно, чтобы различить что-нибудь. Казалось, что они стоят на краю бесконечной пустоты.

И все же они видели свет — он сочился так слабо, точно был лишь напоминанием о самом себе, а источник был глубоко внизу. С головокружительной высоты, облокотившись на перила, Рафт пристально вглядывался в этот бездонный мир, в открывшуюся под ногами бездну, в глубине которой теплилась единственная искра.

Нет, Рафт чувствовал не головокружение — это был страх.

Обычный, простой, безотчетный страх. Рафт знал это чувство.

Однажды, на Мадагаскаре, ему пришлось войти в хижину, где спали часовые. Один звук, одно неверное движение — и копья вонзились бы в его тело. Он знал тогда, что спящие обязательно проснутся. Он чувствовал и осязал это каждой клеточкой своего тела.

Так было и сейчас. Там, далеко внизу, откуда сочился свет, находилось нечто, исполненное необыкновенной жизненной энергии, и Рафту казалось, что он стоит на раскрытой ладони этого нечто.

Вспомнилось ему и другое. Джунгли. Вернее, та жизнь, которая наполняет их. Влажные от испарений, плодоносящие леса Амазонки, ее ревущие потоки, яростная зелень тропиков — вся эта неукротимая, необузданная жизнь. А там, внизу, неистовствовала слепая, голодная, чудовищная сила, сердце непостижимой далекой туманности, повергающее в прах и пробуждающее к жизни, и имя ей — Курупури!

— Пламя спит, — еле слышно вымолвила Джанисса.

Но неясный свет в глубине разгорался все ярче. Низкий, почти неуловимый звук рос и набирал силу, пока не превратился в сокрушающий грохот — рев рождающегося в муках божества.

И оттуда, из пучины, которая вела к сердцу мира, из бездны — вставало Пламя.

Оно росло и поднималось — шпиль, башня, сверкающий нестерпимым огнем колосс. Суть всего живого. Рафт чувствовал, как все его существо тянется к этому пылающему источнику.

И туда же унесся его дух. Душа закачалась над самой бездной.