«Если», 1995 № 09

А. ЛАЗАРЧУК: — По-моему, из «ярко выраженных направлений» наличествует прежде всего альтернативная история. Сказываются национальные «комплексы». Есть также вещи чисто эстетские, и это тоже можно рассматривать как направление. Наконец как направление можно рассматривать «философическую беллетристику». Все прочее пока выглядит общефантастической массой.

А. СТОЛЯРОВ: — Интересно было бы описать ландшафт российской фантастики. Посмотреть, чем различные авторы отличаются друг от друга. К сожалению, у нас нет критиков, способных на этот подвиг. Лично мне представляется, что ландшафт этот выглядит так (я подчеркиваю, что речь идет о ландшафте, а не об оценочной вертикали).

Турбореализм — существующее направление со своей эстетикой и со своим массивом произведений. Здесь присутствует дух эксперимента: не обочина авангардизма, а «проламывание» вперед — поиски центральной дороги фантастики.

Писатели-«классицисты» — это Эдуард Геворкян, Евгений Лукин, Сергей Иванов, Сергей Лукьяненко и другие. Они развивают традиции классической мировой фантастики — и НФ и фэнтези, но только на современном материале. Вероятно, отсюда выделятся в ближайшее время новые направления.

И наконец — вне любых школ и направлений — просто «плодовитый фантаст»: это целая группа авторов, пишущих профессионально, но по литературному почерку мало отличающихся друг от друга. Я всегда подозревал, что это какой-то единый автор, чрезвычайно работоспособный и не озабоченный литературными претензиями: покупают, печатают? — ну и ладно. В одном случае он пишет под псевдонимом Петров, в другом случае — Сидоров, в третьем — Здоровых, но логичней здесь было бы ставить одну и ту же фамилию — и читателям проще, и книготорговцам сподручней. Это вечное среднее направление литературы.

«Камбий» (или растущая зона) — это те, кто начал писать недавно и сейчас расположен в затененной части ландшафта. Здесь, по-видимому, следует ожидать самых интересных открытий.

А. ЩЕРБАК-ЖУКОВ: —Я вот уже пару лет присматриваюсь к новому поколе нию писателей-фантастов, тех, кто еще полностью не сформировался, а еще только начинает обретать навык. Я имею в виду свое поколение: Сергей Лукьяненко, Алексей Иванов, Владимир Васильев, Всеволод Мартыненко, ваш покорный слуга и те, кто еще помладше. Если абстрагироваться от качества и уровня мастерства, то можно заметить одно коренное отличие. То, что они (мы) пишут (пишем), уже никак нельзя назвать «реализмом» — ни «магическим», ни «фантастическим», ни «турбо». Ближе всего это к романтизму конца XVIII и начала XIX веков, а также романтическим течениям начала XX. Видимо, в литературе, как и во всем, есть свои циклы, и каждый раз на стыке веков вновь появляется новое романтическое течение. Возможно, виновато время. Наша юность пришлась на пору крушения социальной системы, поначалу казавшейся несокрушимой; и социум вообще, которому отводили центральную роль реалисты, а также фантастические реалисты, для нас такого значения не имеет, мы на первое место ставим личность и конфликт, в первую очередь, личностный, а не социальный. Эту теорию мы изрядно развили вместе с Всеволодом Мартыненко, даже придумали название новому направлению, то есть тому, что мы пишем, — «инфоромантизм», романтизм эпохи информации.

— Как, на ваш взгляд, появляются новые направления в фантастике? Какие факторы на это влияют?

Е. ЛУКИН: — Скандалу хоцца. Да и цену набить. Объявил себя, скажем, эгофутуристом — и ты уже вроде как бы немножко Северянин.

Н. РОМАНЕЦКИЙ — Количество тем, рассматриваемых литературой, в достаточной степени ограниченно. Само собой разумеется, что за период своего существования литература не раз уже коснулась каждой из этих тем, и, строго говоря, каждое следующее литературное поколение лишь повторяет путь предыдущих. Но нельзя же раз за разом писать «Преступление и наказание» и «Войну и мир» или «Пикник на обочине» и «Человек в Высоком Замке»! И начинаются поиски, каким образом можно сказать все о том же, но по-своему. Во-вторых, с развитием общества (хоть и не так быстро, как меняются литературные поколения) возникают новые конфликты В результате может сложиться ситуация, когда изображение новых конфликтов старыми литературными методами будет выглядеть попросту убогим. И наконец — тоже медленно — меняется менталитет общества, а значит, и менталитет авторов одного поколения по отношению к предыдущим.

А. ТЮРИН: — Новые направления, то есть предложение, возникают под воздействием читательского спроса. Читатель же нуждается в литературных наркотиках, в мифах и руководствах к действию, исполненных в литературном виде.