«Если», 1996 № 08

Истинная фантастическая модель хороша тем, что заставляет смотреть на простые вещи с непривычной точки зрения. Но в «Колдунах и империи» угол зрения — обычный, только имена и декорации иные. Надо ли тратить столько усилий, чтобы сообщить читателю императивы, о которых он ежедневно читает в газетах? И ничуть не составит труда написать роман такого же размера, в котором был бы сохранен весь сюжет «Колдунов и империи», только действие происходило бы не среди инопланетных феодалов, а здесь, у нас, и даже, если хотите, с конкретными именами и географическими названиями…

Перед каждой фантастической книгой начертаны три вопроса: о чем, зачем и как она написана. О чем — более или менее понятно. Поднатужившись, можно сообразить — зачем. А вот насчет — как…

Ах, эти проклятые характеры, на которых «горят» не только молодые авторы… Через полсотни страниц перестаешь понимать, как следует относиться к бесчисленным персонажам, надо ли кому-то симпатизировать или мерзавцы все. Еще немного — и они слились в единое лицо… Увы, без характеров даже в приключенческом романе не обойтись. Никто не назовет Дюма мастером психологического портрета, но валяться бы «Трем мушкетерам» в пыли, если бы мы не могли отличить Атоса от Арамиса…

Автор послесловия Р. Арбитман видит истоки «Колдунов…» в «Трудно быть богом» Стругацких, снисходительно вспоминая давних рыцарей, которые несли хотя бы в душе идеалы добра, о чем персонажи Латыниной и не слышали. Как написано в послесловии, «пресловутое Время Иллюзий» завершилось, чему рецензируемый роман представительницы нового, лишенного иллюзий поколения лишнее свидетельство. Романтики сменились циниками. Рискуя быть смешным и старомодным, я хочу заявить, что это неправда.

И последнее. Роман убеждает в том, что отечественная школа фэнтези еще не сложилась. Западные авторы базируют этот жанр на европейском фольклоре. Наши поневоле подражают, поскольку родимые шишиги и лешие, как выяснилось, не очень-то надежные персонажи. У них, по модному выражению, иной менталитет. И как бы авторы ни изощрялись, вторичности им не избежать.

_{Всеволод РЕВИЧ}

---------------------------------------------------------------------------------

М. и С. ДЯЧЕНКО.

РИТУАЛ

Киев: «Крант», 1996. - 382 с.

(Серия «Фантоград»). 15000 экз. (п)

=============================================================================================

Мы не найдем в этой книге прямых точек соприкосновения с нашей забубенной жизнью. Авторы не позволяют себе даже намека на современность, уходя в страны сказочные, со сказочными же конфликтами. Мне не хочется называть книгу Марины и Сергея Дяченко «фэнтези», хотя в ней есть и драконы, и принцессы. Это действительно сказки, нет, точнее, пожалуй, сказания. Почти неуловимый западно-украинский колорит, проскальзывающий иногда в имени, иногда в какой-то детали, делает их вполне самобытными, во всяком случае лишенными среднеевропейского стандарта, так раздражающего у иных наших «фэнтезеров».

Но главное достоинство книги не в том, что авторы никому не подражают. Главное: какие бы злые чары, заклятия, проклятия, предрассудки ни висели неумолимым роком над людьми, если в груди бьется доброе сердце, то перед ним рушатся вековые перегородки. Многие из персонажей книги, которых из века в век воспитывали в атмосфере ненависти и жестокости, неожиданно для себя обнаруживают в своей душе совершенно иные, незнакомые им чувства.

Мальчик, которого мать с ранних лет настраивала на месть жестокому князю, якобы надругавшемуся над ней в юности, встречается в конце концов совсем с иным человеком; вместо смертельного поединка отец и сын потянулись друг к другу. Наиболее цельной представляется мне повесть «Ритуал» о, казалось бы, совершенно невероятной любви дракона, которого традиции обязывали сожрать похищенную принцессу, и принцессы, которая свыклась с ролью дурнушки и махнула на себя рукой, но, оказавшись в чрезвычайной ситуации, вдруг проявляет себя не только великодушной и любящей девушкой, но еще и отважной, но еще и любознательной, но еще и умной. Веришь, что такую девушку этот одинокий человек-дракон мог полюбить. Рассказ «Вирлена» — на этот раз с трагическим финалом, но ведь и трагедия эта не от бессмысленной резни неприкаянных рыцарей, а от безысходности. И все из-за той же злодейки — любви.

Нет, пожалуй, я отказываюсь от собственного начала рецензии. Может быть, книга о том, как доброта побеждает самую застарелую вражду, именно сейчас во много раз полезней прямых политических аллюзий.

_{Всеволод РЕВИЧ}

ПРЕМИИ ГОДА