«Если», 2001 № 05

Она протестующе залепетала, но все же перестала ему мешать. Лита уже добралась до места, где расщеплялся ствол, и Рис подал ей ребенка, чтобы налегке стремительно достигнуть спасительной вилки.

Лита ахнула — так ее поразила трагедия, все еще бушевавшая на берегу Межевой реки. Весь юго-восточный край неба был озарен зловещим пламенем. Листья вокруг угрожающе алели, словно обрызганные кровью.

Лес внизу внезапно огласили крики, треск, сопровождающий чье-то слепое бегство сквозь чащу, пронзительные причитания, от которых у Риса мороз побежал по коже. В чуткие ноздри ударила вонь, сопровождающая гниение плоти.

Милосердный Кришна! — воскликнула Лита, зажимая нос. Что это?

Теперь у подножия спасительного дерева виднелось голое колченогое создание, все в складках белой кожи, похожей на накидку большого размера, небрежно наброшенную на груду костей. Создание прижимало к земле пухлую женщину из породы стегов. Та визжала и отбивалась, но складчатый урод упорно добивался своего. Рис видел, как она колотит его по спине кулаками. Не было не малейших сомнений, что это сцена спаривания. Женщина оглушительно визжала и бранилась на своем птичьем языке, самец молчал.

Рис впервые видел вблизи «мула», и его поразили рост и худоба этого существа. Вонь, сопровождающая их спаривание, была настолько отвратительной, что Рис едва сдержал рвоту.

Когда все кончилось, «мул» поднялся, медленно повернул лошадиную голову, навострив огромные уши, словно был способен улавливать звуки, не доступные человеческому слуху. Еще мгновение — и он растаял среди деревьев, словно призрак. Чуть погодя стегская женщина тоже поднялась с земли, стряхнула с себя листья и грязь и удалилась, как ни в чем не бывало.

Рис ничего не мог понять. То, что стеги и «мулы» принадлежат к разным биологическим видам, не вызывало ни малейшего сомнения — достаточно было разок взглянуть на тех и других. Может быть, у него не было ключа к разгадке происшествия под деревом?

Лита плакала. От ее высокомерия не осталось и следа. Ее младшая сестра не сводила с Риса испуганно расширенных глаз, комкая свою кофточку.

— Она так похожа на одну из нянек Джилан! — сказала Лита дрожащим голосом. — Что вы собираетесь делать, Данио?

— Пока не рассветет — сидеть здесь, — ответил он. — Планы будем строить утром.

Одной рукой он обнял старшую, другой — младшую, прижал обеих к себе, чтобы поделиться с ними теплом, и погрузился в размышления. Найяна Пател хвасталась, что не различает стегов, но ее старшая дочь была гораздо наблюдательнее.

Багровое зарево в небе над Нью-Бомбеем постепенно померкло. Ветер стих, успев разогнать тучи и обнажить чужие созвездия и край «Перекрестка печали». Планета вращалась вокруг своего светила в одиночестве, без спутника, поэтому все без исключения ночи на Кришне были безлунны и темны. В мокрой траве отражались звезды.

К утру надо будет вспомнить все прочитанное о съедобных растениях и кореньях. Как-то раз он пробовал на базаре богатый белком красно-бурый корнеплод, который аборигены ели в печеном виде, подержав над раскаленными углями. Из кожуры этих корнеплодов стеги делали краски для своих одежд. Надо попытаться отыскать такие.

Прижимая к себе Джилан, он почувствовал укол в бок, вспомнил про кость, переданную ему Горбуном, вынул ее из внутреннего кармана и с любопытством осмотрел. Размером и толщиной кость была с его указательный палец; при свете звезд ее поверхность светилась, словно кость была прозрачной. Рис провел пальцем по нацарапанным на ней символам, не надеясь разгадать их секрет. Матери, неведомые и неизвестно где притаившиеся, знают, как с этим поступить, — так сказал перед смертью урод. Выживет ли Рис, найдет ли их?

Девочки уснули, но Рис еще долго бодрствовал, тревожно озираясь и внимая звукам погони и животного спаривания, несшимся со всех сторон; иногда ночь вспарывал жуткий звериный рык — в точности такой, какой он слышал, когда в полной безопасности изучал с помощью компьютера жизнь джунглей.

Спал он беспокойно. Перед рассветом ему приснилось, что Ив тонет в Межевой реке. На ней было небесно-голубое платье, как на их свадьбе, она протягивала к нему руки, моля о помощи, а он стоял на другом берегу и не мог ей помочь…

Его разбудило отвратительное липкое ощущение внутри черепа — зит требовал свое. Мышцы ныли и трепетали, все нервные окончания горели огнем, лоб, несмотря на утреннюю прохладу, был залит потом. Он встречал новый день разбитым, обессиленным, алчущим отваги, вселяемой коварным зитом, — пусть такой кратковременной.

Лес затянуло жемчужно-белым туманом, с листьев капала вода. Рис взглянул на Джилан, не отрывавшую затылка от его руки. Девочка уже проснулась и смотрела не него, посасывая большой палец. Ее личико распухло от слез. Клятва члена Гильдии такого не предусматривала. Но ради ребенка он был обязан взять себя в руки.

В предрассветной мгле он разглядел у подножия дерева Литу: она стояла на коленях и, словно из корзины, выкладывала что-то из подола юбки. Вокруг девочки вились клочья тумана. Подняв голову, она сообщила: