«Если», 2005 № 08

Второе: он надышался вредных выхлопных газов и утратил остроту восприятия.

В данную минуту он был склонен верить второму объяснению.

— Представляю, что вы должны испытывать, — сочувственно заметил ван Гроот. — Давайте пройдемся немного. Физическая нагрузка должна привести ваши мысли в порядок. Впрочем, это еще не доказано, что бы ни твердили психиатры.

— Разумеется, почему бы нет? Но погодите, сначала я должен найти и исправить заевшую стрелку.

— Какую именно?

— Четыреста шестьдесят третью. Проверка показала, что один из путей заблокирован, а уж потом компьютер автоматически…

— Знаю.

— Несколько альтернативных программ… Знаете? Откуда?

— Я ее и перевел.

— Но как вы сумели?!

— Ха! — сообщил ван Гроот, и Чарли понял, что не ему тягаться с этим созданием, обладающим на редкость точным мышлением.

— Ладно. Почему вы ее перевели?

— Она мешала бесперебойному движению шахтерских тачек.

— Но тут нет никаких ша… — Чарли осекся. — Понимаю. Она мешала вашим тачкам.

Ван Гроот одобрительно кивнул.

Они продолжали шагать, и Чарли приходилось семенить и подпрыгивать, чтобы не отстать от коротконогого, но энергичного и, по всей видимости, неутомимого гнома.

— Э… почему же ваши тачки не могли просто перебраться через стрелку?

— Потому что, — наставительно, как ребенку, объяснил гном, — металл постоянно шептал «закрыт, закрыт». Это расстраивало шахтеров. Они крайне чувствительны в подобных вопросах. А когда стрелка переведена в другую сторону, рельсы шепчут «открыт, открыт», и парням становится легче на душе.

— Но ведь это такая мелочь!..

— Именно, — подтвердил ван Гроот.

— И не слишком вежливо с вашей стороны…

— А с чего это нам быть вежливыми? Или вы слышали, чтобы кто-то сказал: «Давайте начнем сбор пожертвований в пользу нуждающихся гномов?». Или существует Лига спасения гномов? Общество борьбы с жестоким обращением с гномами? Когда вы в последний раз слышали, чтобы кто-то сделал хоть что-нибудь для гнома, любого гнома?

Ван Гроот постепенно накалялся. Уши хлопали, как белье на ветру, а бачки ощетинились и встали дыбом.

— Исследователи канареек и плодовой мушки могут получать правительственные субсидии, а мы? Все, чего мы просим: неоспоримые права на жизнь, свободу, каждодневные драки и выпивку!

Чарлз сообразил, что спорить бесполезно.

— Признаю, это действительно несправедливо, — кивнул он.

Ван Гроот, похоже, немного успокоился.

— Но я все же буду крайне благодарен, если вы позволите мне перевести стрелку на прежнее место.

— Я же сказал, это весьма затруднительно. Вам, людям, ничего не объяснишь… Все же вы кажетесь таким славным… для человека, разумеется. И на редкость вежливым. Я, пожалуй, подумаю. Учтите, я ничего не обещаю.

— Вы весьма любезны.

Интересно, можно ли запросто болтать с гномами на отвлеченные темы?

— Прекрасная погода, не правда ли? — заметил Чарли. Кто-то вышвырнул банку из окна вагона, и Чарли подошел, чтобы убрать ее с путей.

— Не особенно.

— Я думал, ваш народец живет в Ирландии и подобных местах.

— Ирландия, мой близорукий друг, место холодное, мокрое, дождливое и полное психованных американских эмигрантов. Единственное, что там можно нарыть — огромное количество торфа. Как опытный шахтер могу со всей откровенностью сказать: сложно гордиться своей профессией, если все, что удается нарыть, это торф. Ты когда-нибудь видел колье из торфа? Королевскую диадему? И гранится он просто паршиво, можно сказать, хуже некуда. Ирландия! Знаешь, каково наше ремесло? Мы шахтеры и кузнецы.

— Почему?

— Глупее вопроса я еще не слышал.

— Простите.

— Воображаешь, будто мы уйдем из этого нового места и оставим его вам, людишкам? Когда ваши шумные, грязные, спесивые предки приплыли сюда на своем жалком суденышке, мы тоже были на борту. Просто не лезли на глаза. Не поверишь, но в Вэлли-Фордж[8], рядом с Вашингтоном, тоже были гномы! И рядом с Джонсом в…

— Нет, это я понимаю, — поспешно заверил Чарли, — но думал, что вы предпочитаете сельскую идиллию.

— Совершенно верно. По крайней мере, большинство из нас. Но знаешь, как это бывает. Мир становится урбанистическим, следовательно, и мы должны меняться. Тебе и не снилось, какие родственнички имеются у меня в северной части штата! Все еще уверены, что живут в эпоху Вашингтона Ирвинга! Реакционеры!

Чарли безуспешно попытался представить гнома-реакционера. Не вышло. Просто в голове не укладывалось.

— И богатые месторождения драгоценных камней становится все труднее найти. Те, что на поверхности, превращаются в приманку для туристов. Да что там — в наше время не отыщешь порядочного пристанища для ночевки. Везде толкутся эти инженеры-нефтяники, делают замеры сейсмической активности, дырявят землю скважинами. Любой идиот скажет, что девяносто процентов тех мест, где они ищут нефть, абсолютно бесперспективны. Но разве им что-то вдолбишь? Ничему не хотят учиться. Просто кошмар какой-то! Ночь за ночью только и слышно: бум, бум, бум… Так что подземки теперь кажутся прямо-таки оазисом спокойствия.

— Вот это да! Хотите сказать, что ведете разработки прямо здесь, на Манхэттене?