«Если», 2005 № 08

Чуть меньше десяти процентов набрали Иван Антонович Ефремов и Алексей Николаевич Толстой. С местом Ефремова все не так просто. Он безусловно был в большей степени мыслитель и ученый, нежели литератор. Однако ко всему прочему этот автор стал первопроходцем. Как в науке, так и в литературе. «Туманность Андромеды» определила развитие фантастики на многие годы вперед. И кто знает, не нашел бы в наши годы писатель какой-нибудь новый путь, не задал бы литературной фантастике неожиданный вектор? Возможно, это была бы не совсем фантастика, а некий синкретичный новый жанр…

А по поводу незначительных процентов, набранных Толстым, есть смысл серьезно поспорить. Обладая блестящим литературным стилем, Алексей Николаевич часто работал под заказ. Неважно какой — социальный, от публики, или политический, от власти. Сочетание великолепного таланта (как средства) с конформизмом (как цели) вполне могло и в наши дни вознести писателя на вершины популярности.

Научная фантастика в лице Александра Романовича Беляева заняла в опросе вполне заслуженное второе место. Скорее всего, Беляев оказался бы в современном мире рядом с Василием Головачевым. Набор увлекательных приключений и удивительных научных открытий, украшенный простой лирической линией, востребован читателем, особенно юным, практически в любую эпоху. Стоит заметить, что большинство описанных Беляевым изобретений еще не реализованы — людям не вживляют жабры, не оживляют отрезанные головы, управляемые космические корабли не бороздят просторы Солнечной системы, не найдены средство против сна и способность проходить сквозь стены. Вполне вероятно, что фантазия Беляева отработала бы в наши дни так же, как и в тридцатые — лет на сто вперед, детально описывая все последствия неожиданных изобретений. Чего не хватает современной фантастике, утонувшей в мистике и магии.

Настало время обратиться к абсолютному лидеру нашего голосования — Михаилу Афанасьевичу Булгакову. Его первенство, в общем-то, странно. Либо это результат волны интереса к городской фэнтези, либо непонимание того факта, что литературная сатира (а почти все фантастические произведения Булгакова носят сатирический характер) в наши дни занимает в литературном процессе место периферийное. Возможно, это опять-таки результат непонимания сути вопроса, и перед нами грубая экстраполяция современной популярности «Мастера и Маргариты» (это, кстати, единственное фантастическое произведение вышеперечисленных авторов, которое проходят в школах на уроках литературы). Булгаков никогда не отличался конформизмом (пьеса «Батум» не в счет), писал по большей части то, что хотел писать, а не то, что требовалось читателям, и на стыке тысячелетий, несмотря на свою не подвергаемую сомнению гениальность, оказался бы где-нибудь рядом с Мамлеевым или Сорокиным. В крайнем случае — с Пелевиным, если бы смог «войти в моду». Весьма вероятно, что ему для сатирических экзерсисов не понадобилась бы фантастика в качестве приема, и он полностью ушел бы в мейнстрим…

Произведения гениев оцениваются временем. Но все же, согласитесь, интересно было бы взять в руки только что изданную книжку нового автора и прочитать нечто вроде: «Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Москве, возле метро «Пушкинская», появились два типа. Первый из них, одетый в красный пиджак, был маленького роста, упитан, лыс, свой дорогой мобильник нес в руке, а на хорошо выбритом лице его помещались сверхъестественных размеров очки в золотой оправе. Второй — плечистый, рыжеватый, вихрастый молодой человек в завернутой на затылок бейсболке — был в футболке, мятых джинсах и черных кроссовках»…

Дмитрий БАЙКАЛОВ

ПЕРЕПИСКА

Фантариум

ЧИТАТЕЛИ ВЫЯСНЯЮТ

В редакцию продолжают поступать письма читателей с недоуменными вопросами по поводу того, что же все-таки произошло с подписным каталогом «Пресса России» и Агентством подписки и розницы (АПР), которое проводило подписку на журнал «Если».