«Если», 2008 № 07

—  В одну только инфраструктуру вбуханы миллиарды. Еще больше вложено в активы и исследовательские организации, не говоря уже о самих заводах. Эти активы можно перевести в реальные доллары. Реальные деньги, которые пойдут на новые приобретения, и монстр разрастется еще сильнее. Если развод дочери Нагой снизил общую стоимость на два процента, что, как ты думаешь, произойдет, если на рынке появится конкурент, новый вид углерода?

Я провел пальцем по ее ожерелью.

—  Думаешь, они попытаются остановить это?

—  Деньги Нагой вложены в сталь. Если на рынке появится альтернативный продукт, каждый завод, которым он владеет, каждая его акция по всему миру внезапно обесценятся. Миллиарды долларов просто исчезнут.

—  И что же мы сделаем?

—  Мы получим данные. Я напишу отчет. Устрою презентацию. Комитет внезапно заинтересуется покупкой некоей компании в Европе. Если эта компания откажется, Аспар-Нагой скупит все их акции и в любом случае завладеет добычей. А затем закроет компанию.

– Это им нс поможет. Луддиты в конце концов все равно проигрывают.

Она улыбнулась.

– Три самых богатых человека в мире владеют таким же количеством денег, как сорок восемь беднейших народов, – сказала она. – Вместе взятых.

Я следил за ее лицом. Она продолжала:

—  Мировой ВВП составляет примерно пятьдесят четыре триллиона долларов, при этом существуют миллионы людей, которые пытаются жить на два доллара в день. Ты веришь в то, что бизнес приносит пользу?

—  Нет, но я верю в рынок. Лучший продукт всегда найдет путь к покупателю. Даже Аспар-Нагои не сможет этому помешать.

—  Ты говоришь так только потому, что не понимаешь, как на самом деле работает механизм. Когда-то давно это, может, и было правдой. А сегодня Аспар-Нагои захватывает одну компанию за другой, и они не упустят технологию, которая обесценит их основные активы.

Вероника замолчала.

– Зачем ты занялась сталью? – спросил я. – Что привело тебя сюда?

—  Деньги, – ответила она. – Просто деньги.

—  Тогда почему ты не рассказала своим начальникам о Войчеке?

—  Не знаю.

—  Ты им расскажешь?

—  Нет, не думаю.

Затем наступила долгая пауза.

—  Что ты собираешься делать?

—  Купить их, – ответила она. – Купить данные Войчека.

—  И что потом? После того, как ты их купишь?

—  После того, как я их куплю, я выложу их в Интернет.

* * *

Казалось, поездка к Войчеку длилась целую вечность. Измотанные пробками, мы наконец достигли Халстед-стрит. На то, чтобы добраться до центра Чикаго, потребовался еще час.

Мы припарковались на той же самой стоянке, и Вероника снова стиснула мою руку, когда мы шли к ресторану.

Но на этот раз Войчек не стоял вышибалой у входа. Его вообще не было. Мы подождали несколько минут, а потом вошли. Сели за тот же столик. Мы не разговаривали. У нас не было причин.

Несколько минут спустя мужчина в костюме подошел к нам и сел за столик. Серый человек в сером костюме. В черных кожаных перчатках. Ему было за сорок, но при этом он напоминал атлета – широкоплечий, мускулистый, с тяжелой нижней челюстью. Над широким лбом кудрявились рыжеватые волосы. Официантка спросила, будем ли мы что-то заказывать.

– Да, конечно, – ответил мужчина. – Бурбон. Ах, да, и еще для моих друзей – «Бэйлиз» для него и… что там? – он посмотрел на Веронику. – Кока-кола, правильно?

Вероника не ответила. У мужчины был британский акцент.

– Кока-кола, – сказал он официантке. – Спасибо. Он улыбнулся и повернулся к нам.

– Вы знаете, что бурбон был признан официальным спиртным напитком США, признан законом конгресса?

Мы хранили молчание.

– Поэтому я всегда пил его, когда приезжал в штаты. Я хотел приобщиться к настоящей американской культуре. Я хотел пить бурбон так, как его пьют американцы. Но потом я узнал один секрет, который меня расстроил…

Мужчина достал из внутреннего кармана пиджака какой-то предмет и положил его на стол. Очки. Очки Войчека – оправа неестественно согнута, обе линзы разбиты.

Мужчина провел пальцем по скрученной оправе.

– Я обнаружил, что американцы па самом деле не пьют бурбон. Большинство даже ни разу его не пробовали. Тогда почему он является официальным спиртным напитком вашей страны?

У нас не было никаких мыслей по этому поводу.

– Хотите услышать, что я об этом думаю? – спросил мужчина. Он наклонился вперед и начал говорить тихо. – Я разработал теорию. Я думаю, что все это ложь. Полагаю, кто-то из вашего конгресса занимался продажей бурбона тогда, много лет назад. Продажи падали, и в итоге возникла идея сделать бурбон официальным напитком страны, чтобы набить свои карманы. Хотите услышать, что еще я обнаружил во время своих путешествий? Нет? Что ж, я все равно расскажу. Я понял, что мне на самом деле не важно, как это произошло. Я обнаружил, что мне нравится бурбон. И я чувствую, что пью самый американский напиток в мире, потому что так сказал ваш конгресс, вне зависимости от того, правда это или нет. Способность поверить в ложь может оказаться очень важным талантом… Вам, наверное, интересно, кто я такой.

– Нет, – ответила Вероника.