«Если», 2011 № 07

Тем временем через три часовых пояса к западу, в Сан-Диего, проходил и достиг уже своей кульминации рок-концерт. Огромный затемненный зал был битком набит молодыми людьми, фальшиво подпевающими стоящей на сцене группе. В промежутках между нестройным пением и одобрительным свистом публика выпивала и выкуривала сомнительной легальности субстанции. В такт громоподобным звукам, извергаемым мужской группой «Спелые бананы», по залу метались разноцветные лучи лазерных прожекторов.

Но эта команда лишь разогревала публику перед выступлением главного гостя концерта — разнополой группы «Некротические нейроны». Ведущий гитарист группы Гастон Гангрена выглянул из-за кулисы посмотреть, как разогревающий ансамбль покидает сцену. Он отбросил с потного лица каштановый локон полуметровой длины и оглянулся на четверку своих товарищей. Все, кроме одной, выглядели более или менее трезвыми.

Исключение составляла Эрис Чума. Маленькая лидирующая вокалистка группы сидела в нескольких метрах от остальных, уставив в пустоту невидящий взор. Ее изрядно потасканное, но все еще привлекательное тело было покрыто лишь стратегически размещенными лентами черного спандекса. Длинный черный парик, которому позавидовала бы Мортиша Адамс[8], и густой готический макияж дополняли униформу певицы.

Тонкие белые провода соединяли наушники-капельки, вложенные во внешние звукоулавливающие органы юной леди, с серебряной коробочкой плеера в ее руке. Привычка Эрис часами слушать музыку, скачанную из Сети легальным или каким-либо иным способом, успела стать легендарной. Но есть время и место для такого рода развлечений, а когда тысячи разогретых фанатов яростно вызывают своих идолов на сцену, то, ясное дело, это время неподходящее.

Мягкое прикосновение руки Гастона к плечу девицы и вежливая просьба оторваться от своего занятия действия не возымели и не нарушили ее углубленной медитации. Чей-то голос прокричал сзади: «Давай Гас! Нам пора выходить!».

Сейчас не до дипломатии: Гастон извлек капельки из ушей Эрис и плеер из ее не оказавших сопротивления пальцев. Он швырнул устройство на ближайший стол, а затем поднял певицу, утвердил на негнущихся ногах и повлек на сцену. Публика, завидев любимую группу, сотрясала здание оглушительным ором и аплодисментами. И пока трое остальных участников с инструментами ожидали в окружении монолитов-колонок и мощных усилителей, которые по способности пожирать электроэнергию могли соперничать со всем раскинувшимся вокруг них пригородом, Гастон установил Эрис впереди группы и сунул ей в ладонь беспроводной микрофон.

Несколько секунд ему понадобилось, чтобы подготовить свой «стратокастер», и все это время длился его обращенный к Эрис молчаливый монолог, приправленный цветистыми оборотами и анатомическими отсылками, из тех, что никогда не появляются на страницах «Reader's Digest»[9].

Разумеется, не раз уже случалось, что один или несколько членов команды выступали на сцене в состоянии фармакологического недомогания. Но даже если их все еще витающая в непознанных просторах боевая подруга не сможет раскрыть рта, она, на худой конец, будет являть собой визуальную конфетку для публики.

Собравшиеся знатоки и ценители современного рока немедленно усилили энтузиазм, вкладываемый ими в восторженные вопли, как только группа заиграла вступительные риффы своего последнего хита «Хламидия-блюз». Гастон облегченно ухмыльнулся, когда увидел, что Эрис поднесла микрофон к губам, явно намереваясь добавить свой голос к зубодробительному грохоту ударных и завыванию гитарных фузов за своей спиной. Но лицо Гангрены тут же вытянулось, когда он понял: изо рта солистки вырывается отнюдь не текст композиции.

Если уж на то пошло, она вообще никаких слов не артикулировала. Эрис в свое время получила профессиональное образование по классу вокала и обладала голосом с достаточно широким диапазоном. Этого, конечно, не требовалось для исполнения расхожего репертуара группы, но было очень кстати при воплощении более сложных композиций для знатоков. Именно последние и принесли певице славу Королевы Ночи. И вот теперь ее чарующее сопрано могло бы посрамить чистые трели жаворонка, воспевающего ясные небесные просторы. Никто из присутствующих никогда в жизни не слышал ничего подобного. Лет десять назад, в подростковом возрасте, когда он еще проживал в штате Арканзас, одной из любимых вещиц Гастона была «Бразильская Бахиана № 5». Так вот, в сравнении с мелодией, заполняющей гулкое пространство зала, вокальная партия этого произведения Виллы-Лобаса звучала карканьем вороны, подцепившей ларингит.

Вопли и свист аудитории, искаженное завывание гитары, пульсирующий ритм ударных, сотрясающих стены здания, постепенно затихли в плавном декрещендо. Под конец единственным слышимым звуком остался женский голос на сцене, бесконечно повторяющий один и тот же захватывающий рефрен. И единственное, что двигалось в зале — губы Эрис, да еще синхронно вздымались и опадали грудные клетки зачарованных слушателей.