«Если», 2012 № 04

Свою первую Дверь я открыл в тринадцать лет. Просто сероватое пятно неправильной формы на бревенчатой стене старого склада, заметное лишь боковым зрением и бесследно исчезающее в прямых солнечных лучах. Пустырь за складом — постоянное место наших игр. Это странное пятно я замечал много раз и тут же забывал о нем, полагая то ли налетом пыли, то ли игрой света на древесине. В тот вечер я бежал, преследуемый компанией своего злейшего врага Манала — переростка-второгодника с соседней улицы, страстно ненавидевшего меня за все, чего он был лишен: непьющих родителей, приязни учителей, новенького спортивного велосипеда «Спутник» и некоторой благосклонности Тани Гавриловой, считавшейся в то время первой красавицей поселка (в моей возрастной категории, разумеется). На самом деле, как я с грустью и обидой понял чуть позже, на меня и подобных мне сопляков ей было совершенно наплевать, ее интересовали парни намного взрослее и самостоятельнее. Адресованные мне знаки внимания имели единственной целью возбудить ревность и чувство соперничества во всех прочих юных особях, подрастающих в соседних дворах и улицах. Таня Гаврилова любила, когда из-за нее глупые мальчишки яростно лупили друг друга.

Я был слабее Манала и, полагаю, неизбежно проиграл бы ему в драке, но схватиться с ним не боялся. Возможно, именно потому Манал, жестокий и туповатый, но хитрый и осторожный, ощущая это отсутствие страха, избегал схватки один на один. И сейчас меня ждала не честная драка, а позорное и унизительное избиение.

Они погнались за мной на улице Коммунаров и, отрезав все пути, выгнали к старому складу. Двое сейчас обходили склад с одной стороны, трое — с другой, а бежать было некуда: за бурьяном — крутой обрыв и берег реки. Оставалось лишь ждать появления врагов. Понимая, что добыча никуда не денется, они не торопились. Отвратительное ощущение безысходности владело мной. В отчаянии я стукнул кулаком по серому пятну, едва заметному в ярких лучах полуденного солнца.

И не ощутил сопротивления! Кулак провалился сквозь толстенные бревна, будто их и не было. Я ошеломленно отдернул руку, на миг забыв о врагах. Нет, стена находилась на месте, она по-прежнему выглядела несокрушимой, но когда я еще раз осторожно коснулся припорошенных серым налетом бревен, то опять почувствовал, как ладонь проваливается в ничто. Враги были совсем рядом, я уже слышал их довольные крики и тогда, повинуясь инстинкту, зажмурился и прыгнул.

Я упал на что-то упругое и некоторое время не раскрывал глаз, пытаясь собрать рассыпавшиеся ощущения воедино. Первым, что я осознал и почувствовал, была тишина. Шум пульсирующей крови в ушах и собственное хриплое дыхание поначалу не позволили осознать, что эта тишина была абсолютной. Но через минуту понимание пришло. Я осторожно открыл глаза и огляделся. Меня окружал полусвет, подобный тому, который после окончания ночи предшествует утру. Поначалу я решил, что попал в одно из складских помещений, но наполненное каким-то полупрозрачным туманом. Он не имел привычных признаков — не струился и не колыхался от моих движений и совершенно не пах влагой. Нет, то был не туман, а воздух, принявший его обличье.

Я встал. Окружающее меня марево не позволяло оценить размеров помещения. В нескольких метрах в любую сторону взгляд растворялся в однородном молочном месиве. Я шагнул, сделал еще шаг и еще, потом пошел увереннее, на всякий случай вытянув перед собой руку. Примерно через двадцать шагов пальцы ощутили сопротивление. Это было похоже на то, как если бы я погружал руку в слой мягчайшей резины. Странная, неощутимая преграда, которую невозможно ухватить, сопротивлялась моему движению, замедляла его и в какой-то момент остановила. Стиснув пальцы в кулак, я нажал изо всех сил, но рука уперлась в несуществующий предел, не продвинувшись дальше ни на миллиметр. Тогда я двинулся по периметру, обследуя эту границу, одинаково ровную, упругую и непреодолимую. Занятие на какое-то время увлекло меня, пока не пришла мысль, показавшаяся вначале неприятной, а спустя секунду страшной.

А как я отыщу выход?

Я бросился назад и остановился, потому что внезапно страх ушел без следа, сменившись необъяснимой уверенностью: если есть вход, то найдется и выход. Так оно и случилось.

Когда я вышел, на пустыре моих преследователей, конечно же, не было. Стояла ночь. Тихая, теплая и лунная: добираясь до освещенных фонарями улиц, я ни разу не споткнулся.

* * *

Мое внезапное и необъявленное появление в кластере испугало Петровских. К сожалению, предупредить их загодя я никак не мог. Звонков на Дверях не существовало. Не испугался только мальчуган: он безмятежно дрых, раскинувшись на мягком матрасе.

— Что-то случилось? — спросил Петровский, справившись с коротким шоком.

— Все в порядке. Пока все по плану, — уверенно заговорил я, заземляя взлетевшее до небес нервное напряжение моих клиентов. — Вас ищут, но не найдут, подготовка к процессу идет полным ходом, адвокаты гарцуют, правозащитники готовят неотразимое оружие…

— Прекратите! — крикнул Петровский. — Мы не дети.