«Если», 2016 № 02

Появление «Манифеста морфологических анархистов» стало естественной реакцией гуманитарной сферы на технологическое развитие: новый подход к материальному (возможность сконструировать и создать все, что угодно) породил новый подход к нематериальному и, можно сказать, сакральному, в первую очередь — к человеческому телу. И в этом смысле «Манифест» лишь зафиксировал и подчеркнул уже произошедшие перемены: люди, привыкшие изменять материальную реальность легким движением руки, начали и к себе относиться как к объектам конструирования, постоянного изменения. В документе декларировалось неотъемлемое право человека определять формы и способы собственного существования, включая конфигурацию тела, а также свободно и без ограничений применять комплекс любых био- и психоинженерных технологий для осуществления тех изменений в себе, которые человек считает необходимыми. По сути «Манифест» заложил основы той морфологической свободы, которая сейчас кажется нам естественной.

Идея морфологической свободы повлекла за собой создание целого ряда новых бизнесов. Уже к 2035 году в США и Китае была полностью легализована косметическая генетическая модификация, позволившая менять внешность людей (модификация по медицинским показаниям стала нормой еще в середине 2020-х). Как и следовало ожидать, уже через пару лет капитализация корпорации WereAll была выше, чем у NeuroWeb Inc и Google Robotics & Automation, а отдельные энтузиасты начали работать над установками класса «косметическая генетическая модификация своими руками». Тогда же Американская ассоциация психотерапевтов вывела на рынок целый пул технологий психического конструирования, включая технологии корректировки реакции на разные типы стимулов, методики создания новых идентичностей и пр. Иными словами, физиологическая морфологическая свобода была органично дополнена свободой от собственной личности, которая является базовым условием выживания отдельно взятого человека в условиях сверхбыстрого, постоянно изменяющегося мира.

Станислав Лем.

Путешествия Йона Тихого.

Путешествие двадцать первое.

Сперва автоэволюционная инженерия (или, иначе, эмбрионистское движение) развивалась как будто в соответствии с предвидениями своих просвещенных творцов. Идеалы здоровья, гармонии, духовно-телесной красоты широко воплощались в жизнь; конституции гарантировали каждому право обладания наиболее ценными психосоматическими свойствами. Очень скоро любые врожденные деформации и увечья, уродство и глупость стали не более чем пережитками. Но развитие потому и развитие, что разные прогрессивные новшества неустанно подталкивают его вперед, так что на этом дело не кончилось. Начало дальнейших перемен было с виду невинным. Девушки наводили на себя красоту благодаря кожной биожутерии и прочим телесным изыскам (ушки сердечком, жемчуговые ногти), появились сбоку- и сзадибородые юноши, щеголявшие наголовными гребешками, челюстями двойной зубастости и т. п.

Двадцать лет спустя появились первые политические партии. Я не сразу сообразил, что «политика» означает на Дихтонии нечто иное, чем у нас. В отличие от политической программы, то есть призыва множить телесные формы, монолитическая программа провозглашает редукционизм, то есть отказ от излишних, по мнению монотиков данной партии, органов.