Если б не было тебя

— Ты не понимаешь, какую змею на груди решил пригреть, — завыл пьяным голосом за моей спиной одноклассник, вваливаясь в спальню и задевая плечом косяк двери. Выматерился, потирая ушибленное место, и продолжил: — Она не та, за кого себя выдает. Вот увидишь, эта гадина еще покажет свое истинное лицо!

— Я приму это к сведению, — бросил равнодушно.

— Так втрескался, что все равно?

— Артюхин, я не собираюсь с тобой обсуждать эту ситуацию.

— А я — собираюсь, — протянул он угрожающе. — Женя — моя жена! Была и остается. У нас есть несовершеннолетняя дочь. И прописана она здесь, со мной! Эта тварь думает, что я ей все прощу? Утрусь от ее плевка и еще деньжат подкину?

Я вынес сумки с коробками в коридор, прошел в гостиную, открыл искомый ящик, но… ничего из того, что мне требовалось, там не обнаружил. Как и в соседнем ящике. И во всех остальных.

— Если она думает, что легко отделалась, то пусть не надеется.

— Документы отдай! — попробовал попросить по-хорошему.

— Надеется, что ей все сойдет с рук? Что она самая умная и у нее хватит сил тягаться со мной? Да я ее в ее же дерьме утоплю!

— Документы где? — повторил настойчиво.

— Она кровавыми слезами умоется у меня, на коленях приползет, в ногах валяться, умолять будет! — продолжил он перечислять свои пьяные фантазии.

Глядя на него, мне страшно было подумать, через что могла пройти Белоснежка рядом с таким человеком.

Недомуж… даком.

А сколько еще он ей будет портить кровь, вымещая обиды? Я прекрасно помнил, каким злопамятным Артюхин был в детстве, и мог предположить масштабы.

Кем он сейчас, говорил, работает? Что-то связанное с адвокатурой?

— Ты меня слышишь?

— Я лишу ее родительских прав! Я знаю, что надо делать, — полыхнул безумным огоньком его полубредовый взгляд.

И в глазах заплясали довольные черти. Уверенные в своей победе. Заранее торжествующие.

Проблема была в том, что взять и разом оборвать все нити, связывающие его с Женей, не получится.

Я это прекрасно понимал, как и то, что Артюхин собирался использовать свое преимущество против нее.

— Если хоть один волос упадет с головы Жени по твоей вине, — с размаха одним точным движением пригвоздил его к стене, удерживая рукой за горло, чувствуя, как пальцы покалывает от долгожданного желания размазать ублюдка по стене, — ты не просто лишишься всего, что имеешь, — тебя по косточкам собирать будут. Если заслужишь. — Артюхин захрипел, хватаясь за мое запястье. Покраснел как рак. — Еще раз спрашиваю: где документы?

Он замотал головой, и я ослабил хватку. Хотя хотел его дурной башкой и об стенку. Чтобы мозги встали как надо, чтобы думать научился в правильном направлении.

— Пять миллионов, — наконец, обретая голос, просипел он.

— Что? — не понял в первые секунды.

— Пять миллионов, и я от нее отстану.

— Сколько? — полностью отпустил его.

Посмотрел недоверчиво и чуть было не расхохотался. Он решил продать жену? Я не ослышался?

— Пять лямов — и забирай эту ша… — Андрей запнулся, наткнувшись на мой острый взгляд. — …херизаду себе, — выдавил из себя явно не то, что собирался сказать вначале.

— Торгуешь человеком? А ты в курсе, что у нас подобное запрещено законом? Даже статья есть. Хотя о чем я?! Ты ведь в этом профи.

— Решай сам, — выплюнул он, все еще потирая шею. — И я забуду про ее существование насовсем. И даже пришлю букетик на вашу свадьбу. На счастье! Ну как? По рукам? Договорились? Или Женя еще не наработала на столько?

Глава 28

Глупо было соглашаться на предложение Руслана и отпускать его одного. Это мои проблемы. И я сама должна была их решить!

Всегда решала сама.

А вдруг Андрей кинется драться?

Что будет, если у бывшего мужа перемкнет и он бросится на Руслана с ножом? Поранит его или и вовсе…

Так, все, стоп!

Женя, остановись.

Хватит!

Они мужчины и спокойно разберутся сами.

Здравый смысл отчетливо твердил, чтобы я завязывала накручивать себя, прекращала паниковать и разрешила, наконец, себе расслабиться, позволив мужчине решать проблемы. В кои-то веки. Без претензий, что я сама виновата. Без обвинений.

Это было так странно и непривычно, что я никак не могла успокоиться. Даже Соня заметила мое нервозное состояние:

— Ты переживаешь, что папа будет на тебя ругаться? — спросила она.

— Нет, солнышко. Я просто…

— А мы больше не вернемся домой? — Сердце сжалось от ее очередного вопроса.

— Ты хочешь вернуться?

До этого я уже пыталась подготовить ее к тому, что теперь мы будем жить отдельно. Дочка не возражала, но вполне могло быть, что она просто не поняла истинного положения вещей. Не осознавала серьезности грядущих перемен в нашей жизни.