В последний раз батальон слушал своего командира.
– Сейчас будет погрузка на машины. Поедете в город Белая Церковь. Там на территории воинской части для вас организован санпропускник. Затем кто самолетом, кто поездом:– домой.
У меня к вам, последняя просьба:– никому не говорите, что вы видели и делали здесь. Никому, даже самым близким. Даже жене на ушко. Постарайтесь это все забыть, как плохой сон, как видение. Желаю вам всего доброго, и еще раз спасибо за службу!
– Товарищ майор, а вы что? Не с нами?– с сожалением крикнули из строя.
– Мне еще надо дела сдать, никуда не денешься: -служба,– ответил комбат,– а потом тоже домой. Может, еще встретимся на каких – нибудь сборах.
– Лучше в ресторане, за столом,– поправил строй слова комбата
Машина за машиной выезжала с грунтовки на асфальт, сидящие в кузовах смотрели на удаляющийся лагерь, ставший родным, за два долгих месяца. На вытянувшуюся , ровными рядами тяжелую технику, автопарк, на выцветший под солнцем брезент палаток, на убегающую в бесконечность колючую проволоку ,,зоны,, ,,Зоны,, аварии в которой за исключением редких дней, они отслужили эти два месяца, месяца первых недель ликвидации последствий аварии.
Ехали молча, в душах переворачивая это время, еще до конца не понимая , следовать им советам комбата, и забыть все, толи наоборот , спрятать все в самые сокровенные уголки памяти.
Колонна все быстрее накручивала на колеса километры, увозя своих пассажиров от опустевших сел и деревень, от надписей ,,до,, и ,,после,, на воротах домов. От щитов с желтым ,,пропеллером,, радиации с обязательной надписью ,,опасно,,. Увозила в другой мир, в другую жизнь, где этого ничего нет и, дай Бог, чтоб никогда не было.
– Мужики! В Белую Церковь въезжаем! – радостно заорал кто-то впереди.
– Наконец-то. Сейчас всех грехи замаливать заставят,– вот и будет нам санпропускник, не зря Церковью город назван. Грешен, не грешен, сын мой. Не грешен– домой, грешен– опять в ,,зону,,– пошутил Серега.
– У нас на весь мир, грех сейчас один, под названием Чернобыль,– со вздохом заметил Лешка.
– Ну, начал за упокой, – не согласился Серега,– Чернобыль, был, есть, и будет. А мы с тобой домой едем. Сейчас переоденут, накормят и дальше отправят. Хорош , грустить, все позади. 46